Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставаться тут дольше не стоило. Того и гляди, кто-нибудь полюбопытствует, как там поживает старина Тук – и вскоре здесь будет больше полиции, чем ос на арбузной корке в жаркий летний день. Я последний раз глянул на покойника и тяжело вздохнул. С его смертью исчезла единственная ниточка, связывавшая меня с Ориджаба; теперь придётся начинать поиски вновь… Или же придумать что-то ещё.
Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул на улицу: не хватало ещё, чтобы меня заметили чьи-нибудь любопытные глаза. Полиция и так имеет ориентировку на некоего бледнокожего; если меня заподозрят в зверском убийстве – придётся бежать из города впереди собственного визга… Никого. Ну что ж, прощайте, господин Тук.
Я удалился от конторы примерно на квартал, и тут мне пришла в голову одна мысль. Идейка была так себе; но за неимением лучшего… Резко развернувшись, я поспешил обратно.
Это был старый район, довольно бедный и неряшливый. Не совсем трущобы – но не чета центральным кварталам Коссуги, с их уютными парками и скверами, буйной зеленью и изящной архитектурой. Приземистые, в два-три этажа, строения, множество глухих стен – и глубокие тёмные подворотни. В одной из таких я и расположился, выбрав место, где не слишком воняло мочой. С этой позиции прекрасно видна была дверь конторы Тука, а вот заметить наблюдателя со стороны ярко освещённой улицы было непросто. Возможно, появятся какой-нибудь визитёр. Если так – я прослежу за ним; глядишь, и узнаю чего нового.
Слежка отнимает, пожалуй, большую часть времени любого частного сыщика. Второе по продолжительности место держат расспросы – как правило, пустопорожние. Наше ремесло в чём-то сродни старательскому; выуживать драгоценные крупинки информации из груд пустой болтовни… Размышляя о превратностях выбранной профессии, я приготовился к долгому ожиданию – но судьба в кои-то веки решила сделать мне подарок.
Не прошло и получаса, как в поле зрения появилась стайка уличных мальчишек. Поначалу я лишь мельком глянул на них и отодвинулся поглубже в тень – остроглазые и не в меру любопытные фрогги могли привлечь чьё-нибудь внимание к моей персоне. Но когда шайка маленьких оборванцев целенаправленно двинулась к дверям конторы, до меня дошла одна вещь.
В бытность частным сыщиком я частенько пользовался услугами таких вот малолетних бездельников. Дети улиц пронырливы и вездесущи; они видят и слышат куда больше, чем любой взрослый, – и являются поистине бесценным источником информации для того, кто сможет найти к ним подход. Тук, судя по всему, это умел; по крайней мере, предводитель маленьких оборванцев уверенно подошёл к дверям конторы и постучал – сперва легонько, а потом довольно бесцеремонно. От стука дверь слегка приоткрылась. Мальчишка шагнул было внутрь – и тут же резко застыл. Да уж, открывшееся ему зрелище было не из тех, что скоро забудешь… Бедняга.
Выйдя из ступора, паренёк рванул прочь; на середине улицы его вырвало. Остальные, конечно, не преминули заглянуть внутрь – и сполна получили свою порцию впечатлений. Количество блюющих тут же увеличилось. Малость придя в себя, ребятишки принялись оживленно совещаться, то и дело бросая опасливые взгляды на приоткрытую дверь. Пришло время сделать свой ход.
Я негромко свистнул. Споры тотчас прекратились: несколько пар круглых от пережитого глаз уставились в тень подворотни. Я достал из кармана монетку и продемонстрировал её: универсальный жест всех времен и народов – «желаю получить услугу». Они подошли ближе; конечно, не слишком близко – так, чтобы иметь гарантированную возможность удрать. Я присел на корточки, щелчком отправил монету в их направлении – и тут же продемонстрировал вторую.
– Видели его, а? Жуть!
– Чего надо, бледнокожий?
Деловой подход, никакой лишней трепотни. Что ж, мне подходит.
– Информацию. Вы ведь работали на Тука, верно?
– Ты кто такой? Из полиции? – подозрительно осведомился один из мальчишек.
– Как справедливо заметил твой друг, я бледнокожий. В полицию не берут иммигрантов. – Вообще-то я не иммигрант, а полноправный уроженец Пацифиды, хоть и принадлежу к другой расе; но вдаваться в такие подробности было сейчас неуместно. – Просто интересуюсь. Вы что-то разузнали для Тука, верно? Готов заплатить за это.
– Чего ты с ним говоришь! – прошипел кто-то; похоже, это был самый трусливый из компании. – Вдруг это он его…
– Ничего подобного. Я просто зашел поболтать, и увидел… Подумайте сами: труп висит там уже несколько часов. Кровь успела свернуться. Думаете, если бы я пришил его, то всё это время торчал бы здесь? Я не идиот!
Это их немного успокоило.
– Я кое-кого разыскиваю; Тук обещал помочь с этим. Может, он обратился к вам. Может, вы что-то знаете. Расскажите, зачем к нему шли, – и станете немного богаче, идёт?
Не сразу, но мне удалось разговорить их. Кончик оборванной нити нашёлся.
– Сестра Тригги сказала, что её подруга сказала, что какое-то семейство сняло аж половину дома у скупердяя Эдриги! А Тук… Он… Ну, в общем, он велел нам искать одноглазого старикана, а среди этих, которые сняли полдома, говорят, как раз был…
– Понятно, – я отправил мальчишке очередную монету. – А сам ты его видел?
– Нет, только здоровенного парня, злобного такого…
Роффл? Подходит под описание!
– И ещё девку. Такую всю из себя… На рынок ходила. И двоих парней помладше, и всё!
Татти, не иначе. И Морфи с Гасом. Всё сходится. Сам Папа Ориджаба наверняка предпочитал не светиться лишний раз.
– Ага. Стало быть, вы какое-то время следили за домом, – я поднялся на ноги. Мальчишки тотчас отскочили назад. – Ну, теперь осталась самая малость: кто проводит меня туда, получит главный приз – новенький, блестящий трито!
У них загорелись глаза. Наверняка щедрость Тука не простиралась так далеко.
– Мы все пойдём, миста. И слышь, это… Награду неплохо бы удвоить. Ну, если и впрямь хочешь знать, где это.
– Наглость – второе счастье, а? Хорошо, договорились. Только учти – деньги получите, только когда я сам увижу кого-нибудь из этих новосёлов!
– Не-а. Половину вперед, миста. Иначе тебе придется искать самому.
Мальчишка, конечно, блефовал: для этих голодранцев два трито – огромная сумма. Но спорить мне не хотелось.
– Твоя взяла, лови… А теперь ведите.
Предусмотрительно держа дистанцию, юные оборванцы гурьбой двинулись прочь. Я шёл следом, заложив руки в