– Она немного ниже ростом, но примерно такая же.

– Вот и посмотрим. – Мэнди бросает мне вешалку. – Примерь.

Я так удивлена, что запутываюсь в брошенном платье, едва не уронив.

– Зачем?

– Ты же не можешь пойти сегодня на вечеринку в таком виде. – Она многозначительно кивает на мои старенькие джинсовые шорты и футболку «Рэмоунз», которую я позаимствовала у Ланни перед отъездом.

– Сегодня вечеринка?

– Да. В лесу, где Угрюмая хибара. Ты же пойдешь? – Мэнди произносит это с вызовом.

Я не из тех, кто отступает.

– Ну конечно. А чем еще здесь заняться…

Уилла перекатывается на кровати с боку на бок, подперев голову рукой:

– Возьми с собой Коннора. Он такой милашка.

Пропускаю это мимо ушей. Никогда не думала о Конноре в таком смысле и не хочу начинать.

Мэнди продолжает перебирать одежду в шкафу Джульетты, и я вспоминаю: вообще-то, я здесь для того, чтобы побольше разузнать о пропавшей девушке и о том, что произошло в тот день. И с вешалкой наперевес прохожу в комнату – осмотреться как следует.

На большой, удобной с виду кровати куча подушек – явно перебор для одного человека. Уилла даже не заметила, что сбросила несколько штук на пол, устраиваясь поудобнее. Мне, в общем-то, плевать на чистоту, но все-таки кажется неуважительным устраивать здесь бардак. Однако я не утруждаюсь подобрать подушки и вернуть на место.

Справа от меня битком набитый книжный шкаф. Останавливаюсь перед ним, разглядывая содержимое. На нижней полке пара учебников с потрепанными корешками, явно зачитанные до дыр. Мне становится интересно: их читала сама Джульетта? Или она, как и я, покупала подержанные книжки подешевле? Хотя деньги для нее не проблема. Значит, она из тех, кто много занимается.

– Джульетта была умной? – спрашиваю я.

– Да, она умная. – Мэнди подчеркнуто говорит о подруге в настоящем времени.

Я трогаю и даже открываю всякие коробочки и шкатулочки – в таких люди обычно хранят всякую дребедень, которая важна только им самим. Вижу пару билетов в кино, отполированный камешек, серебряный доллар и двухдолларовую купюру. Что это за жизнь такая, если ты собираешь записочки из печенья с предсказаниями и веришь, что предсказания сбудутся?

На одной из полок несколько фотографий в рамках – разные вариации на одну тему: Уилла, Мэнди и Джульетта явно позируют перед объективом, хотя притворяются, что это не так. Я тычу в один снимок:

– Были три подружки, остались две. Хреново.

Уилла ахает. Похоже, она не привыкла прямо говорить о таких вещах.

А Мэнди просто секунду рассматривает меня, обернувшись, а потом смеется.

– А ведь тебе на самом деле на все плевать, да? – спрашивает она.

Она ошибается, мне на многое не плевать, но я не собираюсь с ней откровенничать. И просто киваю.

– Это одна из тех вещей, которые мне нравятся в тебе. – Мэнди улыбается еще шире. – Одна из многих вещей.

Ее слова невольно очаровывают меня. За свою жизнь я знала много разных девушек, и ни одна не похожа на Мэнди. Она – не моего поля ягода. Но ощущение приятное.

Мэнди возвращается к перебиранию вещей в шкафу, Уилла снова утыкается в телефон. Я продолжаю осматривать комнату, хотя шансы найти что-нибудь важное невелики.

Комната Джульетты похожа на альтернативную вселенную, в которой куча разной фигни. Столько всякой всячины… В моем детстве у нас не было лишних денег на подобную ерунду. У меня в комнате были голые стены, а занавески и одежда – из секонд-хенда. Может, ребенком я и хотела все эти вещицы, которыми уставлены полки в шкафах Джульетты, но уже очень давно научилась перестать хотеть.

– Насчет сегодняшней вечеринки. Говоришь, она будет в лесу? – уточняю я.

Уилла согласно хмыкает и отвечает:

– Да, в Угрюмой хибаре.

Я беру со стола блокнот Джульетты и листаю. Математические уравнения и цифры, написанные идеальным четким почерком.

– Это туда вы ходили все вместе, когда пропала Джульетта?

– Нам было скучно, – отвечает Уилла, и теперь в ее голосе тоже слышится скука.

– Это была ее идея, – добавляет Мэнди и достает из шкафа вешалку с мини-платьем. – Думаю, вот это.

Она мигом стягивает через голову рубашку и бросает на пол. За рубашкой следуют шорты, скользя по ее гладким бедрам, чтобы растечься вокруг ног джинсовой лужей. Теперь на Мэнди только белый хлопковый лифчик и такие же трусики – самые обычные, без изысков. Но в их простоте есть что-то такое, отчего мое сердце начинает биться чаще.

Я видела много голых девушек (да и парней тоже) и должна сказать, что Мэнди – одна из самых красивых. Наверное, нужно отвернуться, но я не могу. Когда я перевожу взгляд с ее тела на лицо и вижу, что она смотрит в ответ, мои щеки горят.

Показываю себе за спину:

– Хочешь, отвернусь?

Мэнди медленно расплывается в улыбке. В выражении ее лица есть что-то понимающее. Словно она знает, как сильно волнует меня и ей это нравится.

– Ничего страшного, мы же подруги. Да, Уилла?

Уилла даже не поднимает взгляд от найденного журнала мод. Она лениво перелистывает его, лежа на кровати, и только мычит в ответ – наверное, в знак согласия.

Мэнди указывает подбородком на меня и платье в моих руках.

– Твоя очередь, – говорит она.

Я мешкаю и замечаю в ее глазах усмешку. Ну уж нет. Черта с два я позволю этой девице одержать надо мной верх. Бросаю платье на бретельках на кровать, сбрасываю туфли, следом шорты и футболку. Вскидываю подбородок и смотрю вызывающе, почувствовав, что Мэнди разглядывает меня. Мои лифчик и трусы не особо красивые, но, по крайней мере, чистые.

Мэнди подходит к комоду у дальней стены.

– Это для начала, – говорит она, выдвигая верхний ящик. Вынимает два ярко-розовых лоскутка и подходит ко мне. Оказывается, у Мэнди в руках ярко-розовый бюстгальтер. Она прижимает его шелковистые чашечки к моей груди – проверить, впору ли.

Я так ошарашена, что даже не пытаюсь сопротивляться. К тому же кончики ее пальцев на моих боках такие теплые… У меня по рукам и телу бегут мурашки.

– Тебе холодно?

У Мэнди такой нежный голос… Она стоит так близко, что я чувствую сладкий аромат ее шампуня. Она по-прежнему почти раздета, а ее кожа, наверное, мягкая и гладкая. Хочется положить руки ей на бедра и притянуть к себе. Но потом я вспоминаю, что нахожусь в комнате пропавшей девушки. И делаю шаг назад.

– Я не стану носить нижнее белье покойницы.

Глаза Мэнди вспыхивают.

– Она не покойница.

Я отмахиваюсь:

– Все равно.

Но мне нравится игра, которую начала