– Не возражаешь, если я задам несколько вопросов, Тревор?

Он переминается с ноги на ногу:

– Наверное.

Я указываю через плечо:

– Вон там твой пикап?

Тревор хмурится, похоже, не понимая, о чем я.

– Который под новым синим брезентом, – уточняю я.

В его глаза появляется проблеск понимания.

– А, ну да. «Такома». Это моего дяди Рэя. У него проблемы с законом, и он оставил машину здесь, пока не выйдет из тюрьмы.

– Ты когда-нибудь водил его?

Парень мнется:

– Вообще-то мне нельзя…

Что не означает, что он этого не делал.

– Я не скажу твоему дяде.

Тревор улыбается:

– Я не из-за дяди беспокоюсь.

Улыбаюсь в ответ:

– То есть ты, возможно, прокатился пару раз…

Парень слегка краснеет.

– Ну, может, разок-другой.

– Ты когда-нибудь подбирал девушек на дороге и катал их?

Его щеки вспыхивают ярче, он кивает и бормочет «может быть».

– Ты знаешь девушку по имени Джульетта Ларсон?

Тревор чешет в затылке:

– Кого?

Я повторяю имя, он ненадолго задумывается.

– Вряд ли. У нас большая школа.

Понятно, что он мог знать ее под придуманным именем, которое она использовала в своем аккаунте. Я спрашиваю об этом и внимательно изучаю выражение его лица, пытаясь рассмотреть хоть какой-то намек на узнавание. И ничего не вижу. Тревор качает головой.

– Не-а. Я уже сказал, что у нас в школе много народу, а я не особо запоминаю имена.

Я слышу полицейские машины задолго до того, как вижу: вой сирен эхом разносится по пустынным полям. Тревор тоже слышит их, склоняет голову набок и хмурится:

– Интересно, что это?

Судя по сиренам, машина не одна, и мне лучше не оставаться рядом с Тревором, когда приедут полицейские. Особенно учитывая пистолет в руке, который я не хочу прятать в кобуру, пока не отойду от Тревора подальше.

– Мне пора, – прощаюсь с ним. – Спасибо, что нашел время ответить на вопросы.

И обхожу его по дуге, направляясь к началу подъездной дорожки.

– Я чем-нибудь помог? – спрашивает Тревор. На его лице нетерпеливое ожидание и надежда, совсем несвойственные потенциальному похитителю пятнадцатилетней девочки.

Я киваю:

– Да, помог.

Он довольно улыбается:

– Отлично. Хорошего дня, мэм.

Есть в нем что-то такое, что пробуждает мой материнский инстинкт. Хочется защитить его, а почему – сама не знаю. Тревор уходит по дорожке к трейлеру, а я так и стою на полдороге.

Хочется броситься ему вслед, предупредить, что копы едут как раз за ним, посоветовать не сопротивляться. А если мой инстинкт ошибается? А если Тревор просто ловкий манипулятор, который умеет заставить других поверить в свою безобидность?

В конце концов, разве то, что случилось с Джульеттой, не его рук дело? Заманил ее в интернете и убедил встретиться?

Я так и стою на том же месте, когда первая патрульная машина сворачивает на подъездную дорожку. За ней еще несколько, с сиренами и мигалками. Тревор, не успевший зайти в трейлер, поворачивается к ним.

Копы выскакивают из машин с пистолетами наготове и кричат, чтобы он поднял руки и опустился на колени. Тревор растерянно замирает и делает себе только хуже: получается, он не подчиняется приказу. Крики становятся громче.

Наконец Тревор вскидывает руки вверх, всхлипывая:

– Просто скажите, что нужно сделать, и я сделаю! Вас так много, и я не понимаю, чего вы все хотите…

Два офицера бросаются на него, скручивают руки и валят на землю. Он падает с глухим стуком и не сопротивляется, когда с него срывают рюкзак и надевают наручники. Только плачет, прерывисто всхлипывая, пока они тащат его за собой и заталкивают в машину.

У меня внутри все переворачивается. Зачем же так? Мы даже до сих пор не знаем, тот ли он, кого мы ищем.

Один из полицейских подходит ко мне:

– Вы Гвен Проктор? Это вы нас вызвали?

– Да, я. Я тоже вооружена – у меня слева в наплечной кобуре пистолет. Чтобы для вас не было неожиданностей.

Он согласно кивает:

– Шеф уже едет с ордером. Он хочет поговорить с вами. Просил вас не уезжать.

– Я припарковалась на дороге. Подожду в машине.

Офицер морщится:

– Мне жаль, но он попросил меня проконтролировать вас, а я не смогу, если вы будете далеко.

Я скрещиваю руки на груди:

– И что вы предлагаете?

– Может, вам удобно подождать в нашей машине?

Черта с два. За свою жизнь я насиделась в полицейских машинах.

– Лучше посижу на ступеньках.

Полицейский собирается возразить, но моя поза и выражение лица ясно дают понять: этот спор ему не выиграть. Офицер кивает.

– Ну что ж, ладно, – ворчит он.

Возвращаюсь к трейлеру, присаживаюсь на нижнюю ступеньку и жду. Шеф Паркс появляется только через полчаса, едва удостоив меня взглядом. Первым делом он с одним из офицеров идет куда-то за трейлер – наверное, смотреть пикап.

Я уже начинаю злиться, когда наконец ко мне подходит все тот же полицейский.

– Шеф готов поговорить с вами.

И, не дожидаясь ответа, поворачивается и идет обратно. Это такое давление со стороны шефа – заставить меня самой пойти к нему. Чтобы разозлить меня, но не настолько, чтобы я могла дать отпор.

На заднем дворе копы толпятся возле старых машин. Они уже содрали брезент с пикапа и открыли передние дверцы. Оглядываюсь в поисках криминалистов, но не нахожу. У меня остается неприятный осадок: дело слишком серьезное, чтобы рисковать потерей улик из-за плохой организации.

Шеф Паркс, завидев меня, снова кивает. Он горд и важен, что неудивительно. Наверное, это его самое крупное дело, и он не хочет упустить награду, если найдет весомую улику. Уверена, сюда уже мчатся фургоны репортеров, чтобы заснять все на камеру.

– Миз Проктор, – говорит он вместо приветствия. – Похоже, у вас выдался удачный денек.

Шеф улыбается, но смотрит серьезно. Еще бы, он работал над этим делом несколько месяцев, а я провела в их городке меньше суток и, возможно, обнаружила ключ к разгадке, который не нашли остальные.

– Вы уверены, что это тот самый пикап, который увез Джульетту? – спрашиваю я его.

– Он подходит под описание свидетелей.

Я не напоминаю ему, что их описания настолько общие, что можно считать подходящей почти любую машину. Вместо этого указываю на офицера, перегнувшегося через переднее сиденье:

– А где криминалисты? Вас не беспокоит, что они могут уничтожить улики на потенциальном месте преступления?

Шеф Паркс смотрит на меня долгим и тяжелым взглядом. Совершенно ясно: я ему не нравлюсь. Но он не может открыто проявлять враждебность: ведь это благодаря мне он только что, возможно, раскрыл дело, которое не давалось ему несколько месяцев.

– Мои парни знают,