знаем, человеческая ли кровь, и не узнаем, пока не приедут эксперты, – добавляю я.

– Если человеческая, у нас на руках труп. Никто не мог потерять столько крови и выжить, – озвучивает мою мысль полицейский.

Наверняка дело достанется мне: в полиции Нортона всего два детектива, а я как раз на месте преступления. Учитывая, кто такая Гвен, и ее прошлую жизнь в Стиллхаус-Лейке, это дело с большой вероятностью получит огласку, что означает тщательное расследование.

Не то чтобы я не привыкла к пристальному вниманию. Как единственная женщина-детектив в департаменте, к тому же чернокожая, я работаю под прицелом тех, кто ждет, когда я облажаюсь. И стараюсь не давать им в руки то, что можно использовать против меня.

Осторожно пробираюсь через гостиную к двери, стараясь не наступать на брызги крови, хотя это практически невозможно. Выхожу, достаю из кармана перчатки, надеваю и осматриваю дверь. Криминалисты определят точнее, но на первый взгляд никаких следов крови ни на дверной ручке, ни на косяке. Любопытно. Ведь что бы здесь ни случилось, вряд ли кто-нибудь мог скрыться, не потеряв так много крови и не запачкав все, к чему прикасался.

Смотрю под ноги в ожидании увидеть следы волочения или другие признаки перемещения тела, но ничего не нахожу. И вообще не вижу ничьих следов, кроме собственных, поскольку не наступать на брызги невозможно.

– Как думаете, что здесь произошло? – спрашивает офицер.

Я качаю головой:

– Даже не представляю.

Он явно не прочь поболтать и строить разные догадки, но мне это неинтересно.

– Возможно, соседские дети разбрызгали краску…

– Здесь нет запаха краски, – замечает он.

Я ничего не отвечаю.

Криминалисты приезжают довольно быстро – я встречаю их фургон на подъездной дорожке.

– Привет, Бето, – окликаю мужчину средних лет в ветровке. Я много раз работала с ним. Он классный специалист и не болтает о том, что видел на местах происшествий, – и то и другое я ценю в коллегах.

Он берет сумку и идет к дому:

– Так, и что же ты мне приготовила?

– Наверное, это тот случай, когда тебе лучше увидеть самому, – отвечаю я.

Он смотрит на меня:

– Все настолько паршиво, да?

– Представления не имею, что произошло. Надеюсь, просто какой-то розыгрыш.

Мы останавливаемся у входной двери и надеваем защитные костюмы, чтобы еще больше не затоптать место происшествия. Едва заходим внутрь, Бето издает тихий свист:

– Да, похоже, здесь что-то случилось. Это точно. – Он расстегивает молнию на сумке и достает пробирку и ватную палочку. – Когда ты приехала, в доме никого не было?

Я киваю.

Бето проводит палочкой по кровавому пятну и наносит мазок на стекло. Через несколько секунд хмыкает и поднимает пробирку повыше, чтобы я могла рассмотреть.

– Кровь человеческая.

Мое сердце замирает. Я еще надеялась, что это кровь животного, которую разбрызгали ради какой-то идиотской шутки. Но если человеческая, дело принимает чертовски серьезный оборот.

– Можно определить, одного человека или нет? – спрашиваю я.

– Возьмем образцы, сделаем анализ и выясним.

– А если это один человек, он мог выжить, потеряв столько крови?

На самом деле я хочу знать, нужно ли нам искать тело.

Бето разводит руками:

– Трудно сказать.

В дверях вижу еще одного криминалиста в защитном костюме вместе с фотографом.

– Не буду вам мешать, – говорю я Бето. – В досье есть все необходимое, чтобы обойтись без меня. Но если нужно, дайте знать. Держите меня в курсе, когда что-нибудь найдете.

Выхожу из дома, кивнув второму эксперту и фотографу. Вечер уступил место ночи, похолодало. Подъездная дорожка к дому Гвен заставлена машинами «Скорой помощи». У одной до сих пор включена мигалка, и все вокруг окрашивается то красным, то синим.

У меня кружится голова. Останавливаюсь, опираясь рукой о фургон криминалистов, чтобы сохранить равновесие. Я уже не первый раз чувствую слабость во время беременности. Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз что-то ела, но не могу. Может, стоило позавтракать?

Хавьер был бы в ярости. Он знает, что я часто так увлекаюсь работой, что забываю поесть. Раньше он просто закатывал глаза, но теперь, когда я беременна, следит за мной. И не раз угрожал провести обеденный перерыв в полицейском участке – убедиться, что я ем как следует.

Смотрю на часы. Хавьер сегодня работает допоздна, так что поужинаю у Изи. Наверняка отец заметил проезжавшие мимо дома полицейские машины и понял, что, скорее всего, я занята и опоздаю. Он будет волноваться за меня, но нужно еще кое-что сделать, прежде чем ехать к нему.

Быстро пишу ему сообщение, что все хорошо, но у меня дела, так что пусть ужинает сам, а я буду позже.

Затем делаю глубокий вдох и набираю номер, по которому боялась звонить.

Гвен отвечает после второго гудка:

– Привет, Кец. Все в порядке?

Похоже, она чем-то занята. Я знаю, как она погружена в свои дела, и не люблю ее отвлекать.

Но делать нечего – придется сказать как есть.

– Привет, Гвен. Я сейчас в твоем доме в Стиллхаус-Лейке. Боюсь, тут кое-что произошло.

18

Гвен

Услышав напряжение в голосе Кец, я сразу съезжаю на обочину и останавливаюсь. Сердце колотится так, что отдается в ушах. Я спрашиваю:

– Что случилось?

– Нам позвонили твои арендаторы и сказали, что в доме что-то не так. Я оказалась совсем рядом и приехала первой. Входная дверь была открыта, а внутри кровь. Много крови.

Я делаю глубокий вдох:

– Что случилось? Кто это был?

Она колеблется долю секунды:

– Видишь ли, там никого. Только кровь. Ни тела, ни пострадавших.

Я хмурюсь:

– Значит, они в больнице, да? Если столько крови…

– Уже проверила. Ни в одной больнице или клинике в этом районе нет пациентов с такими ранениями.

У меня внутри все сжимается от тревоги, что кого-то ранили в нашем доме, и теперь он лежит где-то совсем беспомощный.

– А вдруг они истекли кровью, пытаясь добраться до помощи? Ты проверила все дороги к больницам? Может, машина съехала в кювет или…

Кец прерывает меня:

– Гвен, ты не понимаешь. Это ненормально. Я видела много несчастных случаев и преступлений и знаю, как бывает, когда люди избивают друг друга до полусмерти или пускают в ход оружие. На месте преступления всегда такой бардак – кровавые отпечатки рук и ног, кровь на стенах, опрокинутая мебель… В твоем же доме ничего похожего. Только кровь. Никаких следов борьбы, никаких признаков, что куда-то тащили тела.

Я моргаю, пытаясь понять ее слова. Знакомое чувство страха начинает пульсировать глубоко внутри, и я изо всех сил стараюсь подавить его.

– Значит, это