использовал это против меня, – говорю я чуть повышенным от волнения тоном. – Прости. Я просто… Это сложно. Я хочу научиться готовить, но в то же время я не хочу, чтобы Педро узнал, что я единственная в своей семье не умею готовить. Пожалуйста, никому не го- вори.

– Не скажу. Я понимаю… Но ты хоть раз задумывалась о карьере пекаря, даже если ты сейчас не так искусна, как тебе бы хотелось?

– Нет, я собираюсь стать бухгалтером.

Кажется, Виктор совсем не ожидал такого ответа, поэтому я быстро меняю тему:

– Кадриль начинается! Синтия выглядит несчастной. Может, нам стоит пойти и спасти ее?

Я пытаюсь рассмеяться, чтобы заглушить странное чувство, нарастающее в моей груди всякий раз, когда я думаю об изучении экономики в университете. Я до сих пор даже не подала заявление. Мама убьет меня, когда узнает.

Вокруг раздаются аплодисменты и одобрительные возгласы, и я понимаю, что это – реакция публики на то, как Луана тянет за собой Педро, чтобы присоединиться к кадрили.

Он упирается, но она встает у него за спиной и подталкивает, чтобы он занял позицию партнера. И я понимаю, что они не собираются быть просто какой-то парой. В этой кадрили они будут женихом и невестой на шуточной свадебной церемонии!

– Вот она, – говорит Виктор.

Я поворачиваю голову, чтобы оглянуться на него.

– Кто?

– Девушка, которая дала тебе свои босоножки.

– Луана? С которой пришел Педро?

Виктор кивает. Выходит, мне помогла Луана? Значит ли это, что она больше не обижается на меня? Она действительно защищала меня от Талиты, и это заставляет меня задуматься, имеет ли к этому какое-то отношение ее близость с Педро.

Словно почувствовав мой пристальный взгляд, она встречаются со мной глазами через весь зал и коротко дружелюбно кивает, прежде чем надеть соломенную шляпку с белой вуалью и взять Педро под руку. И мой восторг от того, что я нашла в ней друга, внезапно немного меркнет, уступая место стеснению в груди в тот момент, когда Педро одаривает ее своей самой очаровательной улыбкой, словно сошедшей с экрана.

Виктор наклоняется и тихо спрашивает:

– Столкновение с Педро тебя тогда сильно расстроило?

– Ах, нет. – Я пытаюсь улыбнуться, чтобы скрыть волнение. – Я… привыкла с ним спорить.

– На самом деле я никогда до конца не понимал, почему вы двое не можете поладить. Разве вся вражда между вашими семьями не может остаться в мире выпечки?

Я смотрю через зал на Педро, на то, как он смеется и крутит Луану так, что у нее кружится голова. И мне в голову закрадывается назойливая мысль. Мы сражаемся уже семнадцать лет. Но если бы вражда осталась в пекарнях, как сказал Виктор, пригласил бы Педро меня на эту вечеринку? Если бы вражда к настоящему времени утихла, мы, живя через дорогу, выросли бы ближе друг к другу. Я могла бы быть той, что танцует с ним сейчас.

Педро и Луана продолжают поражать всех своим танцем. Какая прекрасная пара. И мое сердце разбивается на мелкие кусочки. Чувство, которое я подавляла весь вечер, настигает меня, выбивая дыхание и грозя выплеснуться наружу.

Я понимаю, что причина, по которой я продолжала искать Педро, когда пришла сюда, заключалась в том, что я хотела, чтобы он увидел меня. Обратил на меня внимание, как обращает внимание на Луану.

И я ненавижу то, что я так себя чувствую.

Ненавижу это свидание… Что мое первое свидание было бы не с…

Педро притягивает Луану ближе к себе, и она приподнимает ногу, упираясь ему в бедро. Эй, это же не танго! Я никогда не смогла бы так станцевать. Поначалу Педро не выглядел так, будто хочет танцевать, а теперь с радостью кружит Луану, демонстрируя свои навыки форро, их тела грациозно двигаются вместе, так… синх- ронно.

– Лари, ты плачешь? – удивленно спрашивает Виктор.

Я вытираю лицо кончиками пальцев, сама себе удив- ляясь.

– Наверное, это просто дым от костра. – Я снова пытаюсь изобразить улыбку, но голос звучит немного хрипло. – У меня немного щиплет глаза.

Виктор переводит взгляд с меня на Педро, на его лице все еще читается беспокойство.

– Я что-то не так сказал? – уточняет он.

– Пожалуй, я пойду. – Я встаю на ноги, и Виктор тоже встает.

– Хочешь, я вызову тебе такси?

– Нет, нет… У меня есть водитель такси, которому я могу позвонить.

Я выскальзываю из спортзала под предлогом позвонить сеу Альсино, водителю такси, который был близким другом бабушки, но на самом деле пользуюсь шансом перевести дух на улице. Прислоняюсь к гигантской подставке в форме сердца, возле которой весь вечер фотографировались парочки.

Что со мной не так? Я на свидании с самым очаровательным парнем в мире, и все, что я могу сделать, – это возмущаться тем фактом, что Педро Молина не пригласил меня на свидание?!

Я звоню сеу Альсино, Виктор присоединяется ко мне на улице, и мы направляемся к главным воротам, чтобы подождать.

– Передашь Синтии мои извинения за то, что я ушла так рано? – чуть смущенно прошу я. – Не знаю, почему меня сегодня так беспокоит дым.

Виктор на мгновение замолкает, глубоко задумавшись.

– Лари, я чувствую, что где-то облажался.

– Что ты, вовсе нет. Вечер был идеальным. – Я похлопываю его по руке. – Спасибо, что пригласил меня.

– Ты замечательная. – Он стоит передо мной с таким видом, как будто собирается встать на колено и сделать предложение или что-то в этом роде. – Я хотел бы проводить с тобой время почаще, если ты захочешь. Может быть… Может быть, сходим на настоящее свидание? Ты и я? Пойдем куда-нибудь, где никто не заставит тебя грустить.

Я так поражена его словами, что делаю шаг назад.

– Я понимаю, что в этом году ты заканчиваешь школу, – быстро добавляет он, – и тебе нужно сосредоточиться на вступительных экзаменах, но, если ты дашь мне шанс, я буду считать, что мне очень повезло.

Никогда в жизни я бы не подумала, что Виктор пригласит меня на второе свидание.

Второе свидание означает, что мы официально встречаемся. Я думаю.

Я никогда ни с кем не встречалась. Я даже никогда никого не целовала. Если бы я могла выбирать того, с кем хотела бы пережить этот опыт, надеюсь, это мог быть он. Виктор – добрый, внимательный, и он хранил мой секрет еще до того, как я в нем призналась. Он хочет быть уверен, что я буду там, где никто не заставит меня грустить. Я знаю, что он никогда не заставит меня грустить.

Но, если честно, я