– К Антонине? – удивился Назар.

– Вы ее знаете?

– Конечно, всю жизнь рядом, – пояснил мужчина, – она сНиной, моей женой покойной, в одной больнице работала. Нина-то медсестрой была,и Тоня тоже. Общались по-соседски, рублишек до зарплаты друг у другаперехватывали. Тоня побогаче нашего жила, одна, без семьи. Правда, она потомдочку своей покойной сестры пригрела, а та сбежала и адреса не оставила.

– Антонина, наверное, переживала, искала девочку?

– Да нет, – выкручивая руль, ответил Назар, – не слишкомубивалась. Не родная она ей.

– А где сейчас Антонина?

Назар глянул на часы.

– Дома небось, если не на дежурстве.

– Она еще работает?

– Почему же нет? Не такая еще и старая. Тоня теперь сиделкойслужит, нанимается к тем, кто сам за родственниками ухаживать не может.Прилично зарабатывает, меня иногда как такси использует, если кого перевезтинадо, хорошая она баба, добрая.

«Персик» птицей долетел до Козюлина и замер возлетрехэтажного дома, покрытого желтой штукатуркой.

Мы влезли по неудобной лестнице наверх, и Назар позвонил вдверь, украшенную номером "8". Лизочек вытащила из кармашка ключи истала отпирать соседнюю створку.

– Кто там? – раздался бодрый, молодой голос.

– Открывай, свои! – крикнул Назар.

Загремела цепочка, и на лестничную клетку выглянулахуденькая женщина с неестественно черными волосами.

– Чего колотишься?

– Гости к тебе.

Я улыбнулась:

– Здравствуйте.

– Входите, входите, – засуетилась Антонина, – тапочкиобувайте, у вас кто? Мне вообще-то все равно, но если с мужчиной возиться, тона двадцать рублей сутки дороже выйдут, потому что с ними труднее, они сильнокапризные.

– Понимаете, я пришла к вам вовсе не потому, что нуждаюсь всиделке, – осторожно начала я.

– Да? – сразу потускнела Антонина. – А зачем тогда? Выпроходите в залу или, если не побрезгуете, на кухню. Сыро-то на улице,противно, самое время кофе пить. Будете? У меня хороший, такой по теликурекламируют.

– Огромное спасибо, – воскликнула я, – кофе – самое лучшее,что можно сейчас придумать. Только давайте я в магазин сбегаю, конфет куплю илитортик.

Неудобно мне вашим гостеприимством пользоваться.

– Да есть все, – усмехнулась Тоня, – сладкого полно, я его,впрочем, не люблю. Всю жизнь медсестрой служу, а что нам пациенты суют? Ясноедело: шоколад. Нет бы кто колбаски приволок, я на конфеты прямо смотреть немогу. Никуда гонять не надо, мы тут не нищие, вполне способны человека угостить.Вы лучше скажите, зачем пришли.

Я показала ей торбочку.

– Узнаете?

Антонина недоуменно поморщилась.

– Нет, не моя это сумочка, не было такой никогда.

– Правильно, она принадлежит Яне.

Тоня поставила на стол чайник.

– Вот оно что! Вы из милиции.

– Ну… не совсем.

– А откуда?

– Из частной структуры.

– Что?

– Нас нанимают, когда милиция не справилась с работой.

– Понятненько, – уронила Тоня, села на табуретку иуставилась на меня слишком большими для маленького личика глазами, – и чего онанаделала?

– Яна?

– Ну не я же! Раз ко мне заявились, следовательно, оначего-то нахимичила.

– Ваша племянница пропала, уехала в Мирск и не вернулась.

– Было такое.

– Вы ее искали?

– Нет.

– Почему же?

– А зачем?

– Ничего себе, – возмутилась я, – девушка исчезает безследа, а тетка даже не волнуется.

Тоня покраснела.

– Она не исчезла, а уехала в Москву, за счастьем. У нас ейне нравилось. Мирск Яна просто ненавидела, Козюлино, правда, когда она ко мнеперебралась, большим городом показалось. Ну а потом она в Москву смоталась, наэкскурсию, и оттуда другой вернулась.

Яна целыми днями твердила, словно героини известной пьесыЧехова:

– В Москву, в Москву, в Москву.

Тоня пыталась урезонить ее:

– Выбрось глупости из головы. Кому ты там нужна! Гдеродился, там и пригодился!

Но Яна словно ополоумела и в один прекрасный день, не сказавтетке ни слова, уехала. Часов до десяти вечера Антонина не слишкомбеспокоилась, думая, что Яна в Мирске, куда тетка отправила ее кое за какимбарахлом. Когда же девушка не явилась ночевать, Тоня тоже не стала переживать.Яна частенько оставалась у подруг, могла поехать к какой-нибудь и непредупредить тетку.

На следующий день, в районе обеда, Яна позвонила Антонине изаявила буквально следующее:

– Теперь буду жить в Москве, вещи можешь продать, они мне ник чему, прощай.

– И вы не стали расспрашивать девушку, не заинтересовалисьее судьбой? Кстати, зачем вы послали ее в Мирск за какими-то вещами?

– У соседей внук народился, они копейки считают, а там начердаке полно детских шмоток лежало, – растерянно ответила Тоня, – продатьзадешево хотела, и им хорошо, и мне.

– И где сейчас может быть Яна? Здесь ее точно нет? –настойчиво повторила я.

– Что Яна натворила? – тихо спросила Тоня.

Я решила не пугать ее.

– Ничего, просто она знает, где может находиться мужчина поимени Федор. Кстати, не слышали, может, он знакомый Яны еще по Козюлину?

И тут Антонина удивила меня, она вытащила из кармана пачкудорогих сигарет с ментолом, закурила и спокойно сказала:

– Мужчин у нее армия была, всех и не упомнить.

Прохиндейка, а не девица. Первый аборт в четырнадцать летсделала, ее Липа тогда ко мне, сюда отправила, чтобы в Мирске кто не пронюхал.Может, и отсюда Федор, только я никого из ее приятелей не знала, да и ни к чемумне это.