– Значит, Яна вовсе не голодала в детстве? – воскликнула я.

– Голодала, – затрясла головой Валя, – да у них на столечего только не было! Икру ели, и не на праздник!

– И оборванкой Яна не ходила?

– Никогда. Вот хамкой была.

Я в растерянности поковыряла пальцем клеенку.

– Знаете, мы дальние родственники Олимпиады.

– Я поняла уже, – кивнула Валя.

– Так вот, моя племянница приезжала в Мирск после смертиЛипы и обнаружила Яну одну, в нетопленой избе, в ужасной старой жакетке.Девушка пожаловалась, что голодает, мерзнет…

– Что? – вытаращила глаза Валя. – Ну прямо офигеть, невстать! Липа умерла в больнице, инфаркт с ней приключился. Только ее положили,Яну Тоня к себе увезла, когда же Олимпиада умерла, Антонина избу сначалазаперла, а потом, спустя месяц, все мало-мальски ценное увезла. Дом она продатьхотела, да кому он нужен. Яна у нее жила, ходила на занятия в училищемедсестер, так-то вот, а уж где потом работала, не знаю. Она в Мирск оченьредко приезжала.

Может, когда ваша племянница заявилась, Яна как раз тутбыла, за чем-нибудь приперлась! Мебели хорошей и занавесок уже не было, люстрытоже, холод небось в доме стоял, изба-то не топлена давно, вот она и накинулаодежонку, в которой наши бабы на огород ходят… Ой, я вспомнила!

– Что? – оживилась я.

– Так про кацавейку! – завела Валя. – Я дома сидела, чаи гоняла,на улице мороз стыл, жуть. А нам еще свет вырубили. Сижу, значит, свечку жгу,книжку читаю. Тут дверь распахивается и вваливается Яна, такая расфуфыренная,куртка красивая, сапожки замшевые.

Валя, естественно, угостила подругу чаем, потекла беседа.Яна пожаловалась, что Тоня, у которой она сейчас живет, совсем сошла с ума.

– Ну прикинь, – возмущалась девушка, – велела мне сюдаехать, в мороз, угадай зачем?

– Не за картошкой же, – улыбнулась Валя.

– Кому она нужна, – скривилась Яна, – может, конечно, тут, вдеревне, и хорошо всякие овощи сажать, только мы, городские, лучше в магазинекупим.

Валя хотела было ехидно поинтересоваться: «И давно тыгородской стала?», но промолчала, а Яна, прихлебывая чай, продолжалажаловаться.

– Ваще сбрендила! Велела в доме, на чердаке сундук найти, внем какие-то шмотки, очень ей нужные!

Пакет с детской одеждой. Я говорю: «Тоня, холодно!»

А она: «Нет, поезжай, очень срочно надо». Ну и пришлось поморозу переть!

Налившись чаем, Яна вздохнула:

– Пойду в грязи рыться.

– Возьми мою плюшку, юбку и валенки старые, – предложилаВаля, – а то измажешь красивую одежду.

– Твоя правда, – кивнула Яна и переоделась.

Красивую куртку, сапожки, брюки и пуловер – все дорогое,отличного качества она оставила у Вали, на себя нацепила рванину, которую далаей подруга, и отправилась возиться на чердаке.

Больше Валя Яну не видела. Когда часы пробили одиннадцатьвечера. Валя испугалась. Ей неожиданно пришло в голову, что подруга детствамогла упасть, сломать ногу и теперь лежит одна в избе и зовет на помощь.

Схватив фонарь, Валя побежала к Гостевым. Но в доме никогоне было. В полном недоумении Валя вернулась домой. Получалось, что Яна уехала вКозюлино прямо в вещах, в которых Валя возится на огороде, в «плюшке» и старойюбке, а красивую куртку, сапожки, брюки и пуловер бросила.

На следующее утро местная продавщица Нюра растрепала, чтовчера в Мирск заявилась незнакомая девица на такси. Она спрашивала у Нюры, гденаходится дом восемь.

– Живут же люди, – вздыхала Нюра, описывая незнакомку, –молодая совсем, а в шубке из норки, шапочка такая же, сумка кожаная. А уж пахлоот нее!

Закачаться. И собой хороша, прямо картинка!

Незнакомка дошла до дома Гостевых и исчезла в избе. Назадона вернулась вместе с Яной, одетой самым диковинным образом: в плюшку и рвануююбку.

Красавица обнимала Яну, а та плакала. Нюра чуть не вывернулашею, глазея на происходящее. Парочка влезла в такси и была такова.

– Больше она сюда не заявлялась, – сказала Валя, – ее вещивместе с сумкой я в шкаф спрятала, так и висят до сих пор.

– Можете показать? – тихо спросила я.

Валя кивнула и ушла. Минут через пять она вернулась, несякрасный пуховичок, брючки, пуловер и торбочку на длинном ремешке.

– Вот, глядите.

У брюк и свитера карманов не было. В пуховике нашелся билетна автобус и смятый носовой платок, в торбочке лежала расческа, пудреница,губная помада, сборник анекдотов «Про это» и письмо. Я повертела в рукахконверт. Адрес был написан четким, округлым, «учительским» почерком. «Козюлино,улица Бондаренко, дом 2, квартира 8, Гостевой Яне».

– Вы читали письмо? – спросила я.

Валя, слегка покраснев, кивнула.

– Думала, вдруг чего важное…

Я вытащила из конверта пожелтевший лист бумаги и увиделаодну строчку, напечатанную на пишущей машинке. «Уважаемая Я. Гостева, вкачестве утешительного приза вы получаете книгу „Как стать красивой“. Надеемся,вы опять примете участие в наших акциях». Внизу стояла малопонятная закорючка.

– Валя, отдайте мне сумку.

– Берите, – пожала она плечами, – мне без надобности. Курткуприхватите?

– Нет.

– Мне она тоже ни к чему.

– Отдайте кому-нибудь.

– Так чужая вещь.

– Думаю, Яна давным-давно позабыла про эти шмотки, –вздохнула я, – можете спокойно ими распоряжаться.

Валя помяла рукав пуховика.

– Нет, – наконец сказала она, – пусть еще повисит. Не умеючужими пользоваться.

Лизочек и Назар мирно играли на заднем сиденье в карты.

– Знаете, где в Козюлине улица Бондаренко? – спросила я.

Папа с дочкой переглянулись и засмеялись.

– А то, – ответила Лизочек, – мы на ней живем, во второмдоме.

– Надо же! – обрадовалась я совпадению. – Мне как раз туда,в квартиру восемь.