Я пошла на зов и обнаружила ребенка возле странной машиныоранжевого цвета. Длинная ржавая развалина походила на «Чайку», если кто из васеще помнит это суперпрестижное в семидесятые годы авто.

– Садитесь, садитесь, – засуетился водитель, – не сомневайтесь,«персик» изумительно ездит.

– Кто?

– «Персик», – хихикнул дядька, – я его так зову.

– Это «Мерседес»?

– Самый настоящий, – заверил шофер, – шестьдесят второгогода выпуска, зверь-агрегат, весь железный, никакой пластмассы. Вы сзадиустраивайтесь, там удобно.

– Папочка, – влезла в разговор девочка, – ей лучше спереди,а то с управлением не справиться.

– А и правда, – хлопнул себя по бедрам дядька, – ну дал богребенка! Восемь лет всего, а ума как у Ломоносова. Вы знакомьтесь, это Лизок,отличница, моя помощница! Сама нужного клиента найдет и приведет.

Лучшая девочка на свете. Кстати, меня Назаром зовут, ну что,тронулись?

Я влезла на переднее сиденье и решила покоритьсяобстоятельствам. Будем надеяться, что этот пращур «шестисотого» способенразвить скорость до сорока километров в час.

Назар плюхнулся за руль. Машина сначала прыгнула назад,потом вперед.

– Вы девочку на тротуаре забыли, – заволновалась я.

– Нет, – улыбнулся Назар, – она сейчас сядет, без Лизочканикак. Сзади-то кто управлять станет, вам не справиться.

Я оглянулась и посмотрела на заднее сиденье. Что он имеет ввиду под управлением? Неужели в 60-е годы пассажиры тоже должны были крутитьруль и нажимать на педали? Но ничего похожего на баранку сзади не нашлось. Напотертом сиденье лежали две толстые веревки, привязанные одним концом к ручкедверей.

– Эй, Лизок, – высунулся в окно Назар, – чего там?

Я проделала тот же, маневр и увидела ребенка, сосредоточенноразглядывающего кучку каких-то мелких предметов, оставшихся на том месте, гдетолько что стоял «персик».

– Ничего существенного, – сообщила наконец девочка.

Потом она села на заднее сиденье и велела:

– Давай, папочка!

Назар снова подал назад, потом «Мерседес» резко прыгнулвперед и неожиданно бойко покатил по шоссе. Я было успокоилась, но потомуслышала странный шум, делающийся все громче и громче.

– Что это?

– Ерунда, – усмехнулся Назар, и в тот же момент «мере»дернулся.

Я вжалась в сиденье, спаси меня, боже! Но ничего страшногоне произошло. Трясясь, словно больная обезьяна, ревя, как злой бизон, «персик»летел по шоссе. Стрелка спидометра добралась до отметки «60».

– Папочка, – укоризненно сказала Лизок, – не лихачь, суправлением не справлюсь.

Я обернулась и увидела, что девочка, натянув веревки, держитих изо всех сил.

– Что ты делаешь? – изумилась я.

– У «персика» двери на ходу открываются, – последовал ответ.

– Вхожу в правый поворот, – громко возвестил Назар.

С ловкостью матроса, служащего на паруснике, Лизок мгновенноотпустила левую веревку и вцепилась в правую.

– Теперь влево, – велел Назар.

Девочка проделала обратный маневр.

– Ты же так устанешь, – испугалась я.

– Ничего, – прокряхтела Лиза, наматывая на кулак веревку, –я привыкла уже. Денежки-то так просто не достаются, вы сидите спокойно, вмигдомчим.

Впереди показалась бензоколонка. Назар лихо съехал с шоссе,дернул вверх ручник и начал делать правой ногой странные движения. Казалось, оннакачивает мяч или надувает матрац. «Персик» встал как вкопанный метров задесять до заправки.

– Папуля, – укоризненно сказала Лизок, – ты опятьпромахнулся!

– Ага, – согласился Назар, – делать нечего, переходим наручное управление.

Я не успела сообразить, о чем идет речь, как водительвыскочил на дорогу, открыл дверь, одной рукой начал крутить руль, а второйтолкать машину. Лизочек встала за багажником. В мгновение ока папенька с дочкойдотолкали «мере» до колонки. Назар пошел платить, а мы с девочкой вылезли измашины. Лизок вытащила из багажника непонятную конструкцию: нечто похожее набейсбольную биту, но с толстым, обмотанным тряпками концом.

Назар прибежал назад.

– Отойди, папа, – велела Лизочка и со всей силы шандарахнулабитой по заднему колесу «Мерседеса».

Послышался звук, который обычно издает открываемая бутылка сшампанским. Из бензобака вылетела пробка и шлепнулась около моих ног. Назарсунул «пистолет» в открывшееся отверстие, я молча наблюдала за процессомзаправки.

Старт происходил уже по знакомой схеме. Сначала прыжокназад, потом вперед.

– Отчего вы так странно начинаете езду? – поинтересоваласья, пока девочка изучала кучу гаек, вывалившихся из «мерса».

– А у него первая скорость через заднюю включается.

– Да? И тормозите как-то ненормально, жмете на ручник, потомногой дергаете.

– Ну… ерунда… просто тормоз не сразу схватывает, – началбыло объяснять Назар, но тут Лизок крикнула:

– Пап, тут что-то непонятное.

Мы вылезли из «персика». Девочка держала в руках довольнодлинный, грязный болт. Назар нахмурился:

– Это чего? Не знаешь?

– Нет, – покачала головой дочка, – такого еще ни разу невываливалось.

– Может, оно и ерунда, – протянул мужчина, – «персик»завелся нормально.

– Эй, Назар, – спросила толстая тетка, выглядывая изокошечка с надписью «Касса», – что случилось?

– Да вот, – пояснил Назар, – деталь выпала. Теперь мозгую,откуда она отвалилась!

– Брось!

– Ты, Клава, глупости не советуй, – укоризненно заявилаЛизок, – где мы к «персику» запчасти найдем? Забирай, пап, поехали, человек-тоторопится.

– Бросьте, – не успокаивалась Клава, – не ваша она.

– А чья?

– Тут недавно «Москвич» заправлялся, из него вылетела.