Голос Светланы прервался. Яна спросила тихонько с жаднымлюбопытством:

— Он даже не поцеловал?

Голос юной царевны прозвучал неожиданно сердито:

— Нет. Я не знаю, почему. Или настолько плохо выглядела?

Яна спросила:

— А дальше? Что было дальше?

— Не знаю. Герой явно победил того, кому меня принесли вжертву. Иначе как бы я обрела свободу? И вернулась?

— Бога войны? — переспросила служанка потрясенно. — Победилсамого Маржеля?

Светлана не отвечала, смотрела в дальнюю стену. Яна вмолчании собрала белье в узел. Глаза ее были пугливые как у лесного зверька, итакие же любопытные. Сказала заискивающе:

— Прости, что тревожу, но беспокойно мне! У тебя все чащепоявляется этот отсутствующий взгляд. Так было в первые дни, когда вернулась...Но с того дня миновал месяц!

Светлана засмеялась с горечью в голосе:

— Наверное, я схожу с ума от одиночества! Но у меня такоеощущение... что услышала тот самый аромат... Или голос. Или что-то, чтонапомнило о том герое. Я понимаю, глупо, но все чаще чудится, что спасительгде-то близко. Вчера вообще пришла в голову дикая мысль, какие бывают только награни яви и сна, когда мысли смешиваются, когда уже не отличаешь безумную отпросто глупой... Словом, мне померещилось, что этот герой явился и незримоохраняет меня... Я понимаю, что это от страха и одиночества, но разве каждаяженщина не мечтает о сильном и надежном мужчине? Даже, если она царевна?

Смутившись, уже со служанкой откровенничает, кивнула надверь. Яна бесшумно исчезла. Светлана с нежным чувством перебирала шерстьволка. От этого лесного зверя идет странное успокоение, веет надежностью изащищенностью.

Послышался топот маленьких ног. Кузя вошла, набычившись,смотрела исподлобья. Уши ее были розовые и чистые. Показала Светлане чистыеладошки:

— Вот!.. Теперь можно поиграть с Мраком?

— Поиграй, — ответила Светлана со вздохом. — Только он тожечто-то загрустил. Собакам и волкам передается все, что с нами делается.

— Я его развеселю, — возразила Кузя самоуверенно.

Она тут же уселась сверху, ее розовые пальчики ухватили егоза уши. Мрак осторожно поднялся, Кузя счастливо визжала и хваталась за толстуюмохнатую шею.

— Далеко не забирайтесь, — предупредила Светлана.

— Мы в сад и обратно!

— Нет. Только внутри дворца.

Кузя захныкала, а Мрак направился к двери. У него уже возникплан, и Кузя подвернулась кстати.

Кузя еще звала его тонким отчаянным голоском, надумала игратьв прятки, а он уже торопливо пробирался к своему тайнику. Теперь там былидоспехи всех размеров, топоры и палицы, три дротика, чекан, два шлема,нарукавники, поножи, пять швыряльных ножей. Особенно ценной оказалась кольчуга.снял позавчера с воеводы Горного Волка. Гигант был грузен, велик, и Мрак судовольствием повел плечами, чувствуя приятную тяжесть рубашки из бронзовыхколец.

Он был так занят, что не сразу обратил внимание на тень, чтовыступила прямо из стены. А та приближалась, Мрак вздрогнул, когда за спинойраздался нечеловеческий хохот.

Он обернулся, топор в руке, злой и готовый к бою, плюнул подноги:

— Тьфу!.. Ты кто?

В двух шагах колыхался в свете факела призрак. Сквозь негопроступала стена. Призрак был в богатой царской одежде, с тускло поблескивающейкороной.

— Трепещи, смертный!..

— Трепещу, — согласился Мрак. — Вон поджилки трясутся. Ты жиз-за спины подкрался! Рази так можно? Заикой можно сделать на всю жизнь. Тыкто?

Призрак сказал замогильным голосом:

— Я великий и грозный царь это страны... Был им. А ты тот,кто перебил пришельцев в некогда моем дворце. Я все видел, смертный.

— Гм... А чего вдруг решил показаться?

Голос призрака стал глуше от ярости:

— Только тебе могу поведать... Я — царь этой страныГромослав Кривозубый! Я не умер, а был убит предательски и коварно. Однажды яспал в своем саду, а мой двоюродный брат, его зовут Додон, подкрался и влил мнев ухо яд... Я скончался в жутких мучениях.

— В ухо? — удивился Мрак. — Почему не в рот?

— Я не храплю, — ответил призрак надменно. — А голову во снеизволил склонить набок. Берешься ли отомстить? Тогда укажу, где зарылсокровища.

Мрак сказал с сомнением:

— Сокровища — это хорошо. Всегда в хозяйстве пригодятся. Ноты ж не человек, а призрак. Для тебя соврать — раз плюнуть. Люди и то брешуткак псы бродячие! Я поверю и пришибу безвинного человека... Может быть, тыпросто злобствуешь, что другой на твою бабу ноги складывает.

Призрак задохнулся от ярости:

— Да как ты... Я — царь!

— А царю, — продолжал рассуждать Мрак, — и вовсе без враньяне прожить. Мол, в интересах страны!.. К тому же тебе ли винить своего брата?Он же по-свойски! Все равно корона и власть остались в семье. Чего уж серчать?

— Да как ты... Меня ж убили, понимаешь? У-би-ли!

— А самое главное, — решил Мрак, — у вас, царей, работатакая. Свои радости, свои неудобства. Вон простой мужик ходит в тряпье, ествпроголодь, зато яду кто ему подсыплет? Он сам того яду не стоит. А ты затоспал на мягком, ел только мед и сало, кого сгреб, того и... Да за один деньтакой жизни иной бы полжизни отдал! А ты, небось, всласть как паук на сдобныхмухах напузыривался. Ну, не все коту масленица, другим тоже поцарствоватьохота. И твою царицу потискать, об этом всегда мужики мечтают. Мол, воровать, такзолотую гору, а жмакать, так жену Громослава...

Призрак опешил, однако в запавших глазницах багровые огонькиуже разгорались в бушующее пламя.

— Так ты... не возьмешься?

— В другой раз, — отозвался Мрак сожалеюще. — Мне дел подзавязку. Сперва пойду отыщу твоего... убивца.

Призрак качнулся по стене, размазавшись как тень. Голос изяростного стал непонимающим:

— Так все-таки берешься?

— Ну... другой заказал отыскать.

Призрак сказал с горьким удовлетворением:

Я так и знал, что не одного меня! Он всегда увлекался ядами.

Мрак подумал, стянул через голову и отшвырнул кольчугу.Сразу стало легче. Он с наслаждением почесал голую грудь. Кому осталось жить допервого снега, того никакая кольчуга не спасет.

С одеждой еще проще: прикрывает спину и задницу — идостаточно. А руки пусть голые, так привычнее. Разве что широкие браслеты изчерной бронзы на запястья и предплечья, да пояс с петлями для двух ножей ибаклажки.