— Пусть спит... Не буди! У него была очень занятая ночь.

— Да уж, — пробормотал Овод, уж очень странно ведет себяцаревна. Ночь у Ховраха была в самом деле занятая. Тискал кухарку, пил сдроворубом, играл в кости с людьми Руда, а потом спер кувшин вина в каморку изаснул с ним в обнимку, опорожнив до половины. — Он такой... Если берется зачто-то, то берется.

— Тогда сегодняшней ночью это не кончится, — предположилаСветлана. Она не знала, известно ли Оводу о ночных подвигах Ховраха, потомулишь посмотрела многозначительно. — Как ты думаешь?

Овод ответил бараньим взглядом, который можно былоистолковать как угодно:

— Да уж... Гм...

— Он скрытый человек, верно? — сделала Светлана последнююпопытку. — Неразговорчив, больше делает, чем говорит...

— Да уж, — промямлил Овод снова, вспомнив еще дваприпрятанные Ховрахом кувшины, — он все сам, все сам...

— Передай Рогдаю, — велела она, — чтобы Ховраху выдали новыйтопор. А старый пусть воевода сам — именно сам! — заберет. Для кузни.

С сильно бьющимся сердцем она вернулась в свою спальню. Как,оказывается, мало знает своих людей!

Мрак, чтобы больше не возиться с пьяным Ховрахом, сложил втайниках оружие убитых людей Горного Волка. И одежду, содрав с самых рослых.Теперь мог скользнуть в любом тайный ход в личине волка, пробежать до нужногоместа, обратиться в человека, а уже там вооружиться. Одежду и топоры сложил втрех местах. Даже лук подобрал по своей руке, припрятал две тулы стрел.

К вечеру трубы на городской стене возвестили, что прибылидвое воевод из стана Горного Волка. Хмурый вождь чуть повеселел, в глазахзаблистали мстительные огоньки. С воеводами, двумя рослыми быкообразнымивоинами, больше похожими на мясников, явилось десяток дружинников, один другогошире, вооруженные до зубов.

Светлана заметила, что Руд пошептался со своим воеводой, атот вскоре снарядил гонца за пределы города. Медея озабоченно улыбалась,помалкивала, прятала глаза. Ее поляницы спали с оружием в руках, часто менялисьна страже. Впрочем, люди Горного Волка тоже не дремали, но за две ночи ихубавилось больше, чем наполовину. А из поляниц пока что ни одна не погибла.

На третью ночь были убиты всего четверо, но среди нихоказались прибывшие воеводы Горного Волка. Внимательные глаза Светланы заметилисвежие царапины на шлеме Ховраха. Он был сонным, вялым и едва волочил ногипосле ночного дежурства. Сердце Светланы стиснулось от печальной гордости. Естьже все-таки верные люди даже в их прогнившем царстве!

— Накормить и дать отдых, — велела она служанкам. — Наслужбу днем не звать, пусть спит.

— Он уже спит, — сказала одна независимо, — как конь!

Но с готовностью упорхнула на кухню, а Светлана приблизиласьк Ховраху. Ее глаза с сочувствием обшаривали его хмурое лицо.

— Ты герой, — сказала она негромко. — Ты уже доказалпреданность моему дому.

— Я? — удивился Ховрах. Подумав, приосанился. — У нас многонеизвестных героев.

— Увы, замечаем лишь тех, кто на виду.

— Ну, вообще-то, — сказал Ховрах. Он почесался, сплюнул напол и, навидавшись при дворе хороших манер, старательно растер сапогом. — Жизня— штука сложная.

— Ты очень помог, — сказала она, пугливо оглядываясь посторонам. — но будь осторожен!.. Они пока что вцепились друг другу в глотки, ноесли выяснится, что это не они?

Ховрах покачал головой:

— А мы все не они!.. Им тут не здесь, разве не так? Здесь ихбыстро отвыкнут чужое пиво хлебать и беспорядки нарушать! Еще день-два, и будуткаждому столбу кланяться, начиная с меня. Если им не ндравится наш прием, тоустроим более другой... Это еще только начало! А начало, как известно —полдела, а конец — всему голова.

Светлана с восторгом смотрела в его простое народное лицо.Вроде бы простой воин, по всем повадкам и речи куда проще, но сколькодостоинства в движениях, в поступках! Наверняка в его жилах течет благороднаякровь. Поговаривают, хотя отказывалась этому верить, что ее отец успешноумножал население в частых поездках, а дед так вовсе не ложился спать без новойженщины. Возможно... Нет, в ее роду все золотоволосые, а этот рыжый... хотякаштановые волосы были у прадеда...

Уже с родственной симпатией сказала:

— Ты все еще простой воин? Не пора ли стать хотя бысотником?

— Упаси боги, — вскрикнул Ховрах в страхе. Его крупное лицопокрылось испариной. — Это ж быть на виду! Нет, моя служба... гм... требуетуединения.

— Понимаю, — прошептала Светлана. — Но тогда, если все длянас окончится благополучно, ты возьми под свою руку всю охрану детинца!.. Асейчас, как ты... проведешь ночь?

Ховрах представил себе припрятанные кувшины, да еще молодухаиз кухни обещала кое-что принести, на его лице расплылась широченнаямечтательная улыбка:

— Для меня там есть мясо, рыба и немного красного вина. Ачто еще для старого воина надо?

Светлана кивнула несколько обескураженно, удалилась. Онадостаточно наслушалась отца и воевод, чтобы сразу понять о каком красном винеречь. И даже сообразила, что мясом пренебрежительно называет забиваемых им какна бойне наглых пришельцев. Но что имел в виду под рыбой?

Все-таки я простой и простодушный, подумал Мрак с досадой. Самне догадался! Я уже во дворце, не в лесу. Здесь надо быть злым и хитрым, какводится у людей. Иначе их не понять. И научиться быть коварным, чего звери незнают вовсе.

В эту ночь он убил только одного воина-горца, зато оставил вгруди нож, украденный у людей Руда. И поспешил вернуться, ибо Светлана теперьспала неспокойно. Во сне вскрикивала, иногда просыпалась, испуганно зваласлужанку. У него болело сердце оставлять ее ночью, она сама отпускала егонеохотно, но смирялась с тем, что у дикого волка могут быть свои привычки.

Чтобы ее не настораживать, Мрак еще в первую ночь дваждывыходил на балкон и выл, задрав морду к луне. Первый раз в замке был переполох,решили даже, что пророчит недоброе. Успокоил всех пьяный как чип Ховрах. Мол,куда может быть недобрее? Если что и напророчит, то обязательно к лучшему.

И уже со второго дня Мрака перестали пугаться. Он обычнотрусил неторопливо, смотрел под ноги, вид у него бывал сонный и ко всемуравнодушный. А те, кто рассматривал его пристально, не подозревали, что Мрак ис закрытыми глазами видит их в цвете запахов ярче, чем они его с широкооткрытыми глазами.

В ночных странствиях по тайным ходам он дважды слышалдалекие крики и ругань из подвалов. В эту ночь направился сразу вниз, долгоспускался до наклонному ходу. Выбитый в гранитной скале ход здесь оказалсяширок, трое пройдут, и голову нагибать не приходилось. В старину строили сразмахом.