Со двора донеслись крики, испуганно заржал конь. Руд,хромая, с проклятием метнулся к двери, едва не упал. Светлана бросилась к окну.Оставшиеся люди Горного Волка выводили своих коней, они были в левом углудвора, а люди Руда держались в правом. Обе группы настороженно следили запротивниками. Многие были с повязками, кровь сочилась из наспех перевязанныхран.

Двое с Горным Волком, отметила Светлана удивленно, и трое сРудом. И это все, что осталось?

Еще не осела пыль за последними всадниками, когда Кажан иГолик явились по ее зову в Золотую палату. Светлана сидела на престоле, лицо еебыло бледным и решительным. У ног ее лежал, высунув язык и часто дыша, черныйволк. Советники переглянулись. Этот волк раздражал не меньше, чем старыйвоевода Рогдай, надменный и громогласный. Но если воеводу уже изучили, то этогозверя пока подкупить не удается.

Светлана в свою очередь рассматривала их очень внимательно.Что-то слишком часто видела в обществе то Горного Волка, то Руда. Больше, чемтого требуется от гостеприимных хозяев.

— Вы, конечно же знаете, — начала она без предисловий, — чтозадумали Горный Волк и другие мятежные вожди.

Кажан кивнул, в его бесцветных глазах промелькнула легкаятень:

— Да. Они соберут совет в полевом стане.

— Там изберут нового царя, — добавил Голик. Губы егосложились трубочкой, словно уже целовал руку, а то и ступню будущего правителяКуявии.

Ее глаза смотрели строго:

— Вы знаете, что это значит?

После неловкого молчания Кажан пробормотал:

— Мы все знаем, что это значит. Но ты что-то уже решила заэту ночь?

— Да, — ответила Светлана, — решила.

Ее лицо побледнело еще больше. В глазах промелькнула боль,но царевна тут же гордо выпрямилась. Голос был строгим и надменным:

— Во имя спасения нашего царства... я объявляю клич постране. Всякий, кто отыщет моего отца и вернет его... скажем, в течение двухнедель, раньше в их стане вряд ли договорятся... тот получит мою руку.

Голик дернулся, голос его прозвучал громко, излишне громко:

— Царевна!

Кажан тоже выглядел потрясенным. Или умело прикидывался.Светлана остановила их властным движением руки. Голос ее был все таким жецарственным, но чуткие уши царедворцев уловили горькую нотку:

— Разве царские дочери не предназначены уже по рождению вжертву? Мы лишь веревки, которыми крепятся племена и царства. И разве меня ужене приносили в жертву?.. По крайней мере тот, кому я буду отдана, в самом деледокажет, что он силен и умел! Если сумеет отыскать Додона, то и царство сможетудержать в кулаке... буде славный Додон исчезнет опять!

Волк лизнул ей обнаженные ступни, вздохнул и лег удобнее,накрыв пузом ее розовые пальчики. Светлана рассеянно почесала у него за ухом.Волк блаженно оскалил пасть, Кажан и Голик вздрогнули и отступили на шаг.Только они видели, что глаза волка быстро застилает багровая пелена ярости.

Голик сказал с лицемерным сочувствием:

— Я понимаю... И сейчас ты сама выбираешь. Еще не зная, ктоим будет, ты выбираешь все же лучшего.

Кажан переступил с ноги на ногу, взгляд его стал настороженным.В странно белесых глазах появилось расчетливое выражение. Взгляд, которыйбросил на Светлану, был уже взглядом собственника.

— Царевна, — сказал он. — Позволь мне откланяться. Чемраньше примусь за поиски, тем больше надежды на успех.

Голик дернулся:

— Ты отбываешь тоже? А кому охранять двор?

— В этом нет необходимости. Все враги ушли в стан. К детинцубояться и приблизиться. А здесь слуг хватит. К тому же меня не будет от силынедельку.

Светлана покачала головой. Как будто не Рогдай охраняет двори детинец, как может. А эти двое только шептались с врагами. В интересах лиКуявии, как говорят, что сомнительно, но теперь уже не узнать.

Голик сказал ядовито:

— Да и потом, если не найдешь, возвращаться не стоит, верно?Сюда явится другой царь. А воеводы и советники у него свои.

Кажан вспыхнул, с размаха хлопнул ладонью по раззолоченнойрукояти меча. Светлана вскинула руки:

— Прекратите!.. Здесь в самом деле ничего не случится. Сомной останется верный Рогдай. А я сейчас же разошлю бюричей по всей стране.Нашедший царя Додона будет считаться спасителем. Понятно, он получит намногобольше, чем только меня. А его ребенок станет наследником.

Кажан коротко поклонился и вышел, а Голик помедлил, глядя вглаза царевне. Но сказать не решился, хотя что-то вертелось на языке.Поклонился в пояс, вышел, пятясь, не желая осквернять светлую царевну зрелищемсвоего объемного зада.

Мрак прижался щекой к ногам Светланы, боялся поднять голову.Его мелко трясло, он задыхался от нежности и сострадания. Снова она приноситсебя в жертву! Она, которая создана для счастья, обречена на постоянные муки иневзгоды!

Но кто бы не отыскал ее отца, если даже сумеет, онасчастлива не будет. А разве это не самое главное?

Он встал, посмотрел ей в глаза. Она рассеянно потрепала егопо голове, почесала за ушами. Она часто чесала его за ушами, часто трепала пошерсти, гладила по голове. Но ласкала волка, не человека. Возможно, волку этогобыло бы достаточно.

— Что тебе, мой лохматый? — спросила она в ласковойрассеянности. — Я знаю, что если бы пошел ты... да-да, ты нашел бы наверняка.

Ты опять права, ответил он мысленно. Я нашел бы его, какпастушьи собаки находят потерянную овцу. Еще и потому быстрее, что я слушалсамых разных людей. Ты бы удивилась, если бы знала, что о нем говорят!Наверное, не только бы удивилась.

Яна тихонько как тень скользила по комнате, вытирала пыль,собирала белье. Осторожно поглядывала на печальную царевну. Не выдержала,спросила почти шепотом:

— Как это было, царевна?

Светлана вздрогнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна:

— Ты о чем?

— Царевна, я же вижу, что ты сейчас зришь... У тебя такойвзгляд становится, когда вспоминаешь то страшное, что было тогда... Ну, когдатебя отдали в невесты богу Маржелю. Это было... очень страшно?

Тяжелый вздох поднял и опустил высокую грудь золотоволосойкрасавицы.

— Страшно... и потрясающе. Я увидела огромный блистающиймир, где не могли бы жить люди. Детинцы были величественны, захватывало дух,вместо земли — звенящий хрусталь, ворота детинца украшены драгоценными камнямис человеческие головы... Но меня взяли огромные руки и положили на жертвенныйкамень. Он был не похож на обычный камень, как у наших волхвов, это был скореехрустальный гроб... Я смутно видела движения, слышала голоса и пение... Потомвсе исчезло. Но затем был шум, крики, звон оружия, свирепые голоса!.. Кто-тосбросил крышку моего гроба. Я была еще в полусне, я слышала только хриплое дыханиемоего спасителя, даже ощутила аромат его пота...