Кузин хмыкнул, помолчал.

– Разумно. Знаешь, Сафронов, у меня такое впечатление, что это не я учился в училище, а ты.

– Никак нет. Во взводе, где я служил, командир служил во время финской войны, в тридцать девятом. Нам опыт передавал.

– Ладно, попробуем. Сапоги не обещаю, а оружие найду.

Илья двоих парней из отделения отобрал. Один сухощавый, такие в реакциях быстры, а ещё ножом он владел. Илья сам видел, как после завтрака Александр финку в дерево кидал – прямым хватом и обратным. Владение ножом для разведчика – ценное умение. Это сейчас в спецназе или разведке стреляющие бесшумно ножи и пистолеты. А во время войны о таком оружии даже мечтать никто не мог. Вторым был молчаливый татарин Рахим. Молчун, он если друг, то друг, а если враг, то враг. Весельчаки, балагуры, которые хороши на посиделках за шашлыком, в серьёзном деле сдуваются, весь пар в свисток уходит. Парней о поиске предупредил.

– Можете отдыхать, ночь бессонная будет. С немецким оружием обращаться умеете?

Оба кивнули. Не только разведчики, пехотинцы умели, жизнь заставила пользоваться трофейным оружием. Вечером старшина выдал бойцам группы маскировочные костюмы. По штату ножи полагались, но в наличие не было. Но у всей троицы ножи были. Илья немного воды на землю налил, размешал пальцами грязь, на лицо нанёс. Александр засмеялся.

– Немцев пугать?

– И тебе рекомендую, чтобы лицом в темноте не выделялся.

И Александр и Рахим тут же намазали лица. Коли сержант говорит, значит, не зря, опробовано. Кузин, когда разведчиков увидел, явно удивился, но вида не подал, показал на трофейные автоматы и магазинные подсумки в углу землянки.

– Забирайте. Но по прибытии сдать.

– Товарищ старший лейтенант. Мне бы ещё карту.

– Германская устроит?

– Вполне.

Слово «германские», звучало чаще, чем «немецкие», потому что в армии вермахта служили не только немцы, но и австрийцы, чехи, финны, а в частях СС были поляки, французы, прибалты и прочие народы.

Кузин вывел их на передовую. На немецкой стороне взлетела осветительная ракета.

– Видишь, откуда ракета взлетела? – спросил старлей. – Правее пятьдесят – пулемётное гнездо, не нарвитесь. Мин на нейтралке, вплоть до германских траншей, нет, сапёры прошлой ночью проверяли. Удачи.

Не сложилась ещё традиция посылать к чёрту. Позже возникнет. Как можно командира посылать? Пехотинцы в траншее не поймут.

Илья, а за ним группа выбрались из траншеи на нейтралку. Сейчас это ничья земля и опасностей может поджидать много. Даст дежурный немецкий пулемётчик очередь и всю группу наповал положит. От случайностей никто не застрахован. Парни кое-какой опыт имели, потому что шагали за Ильёй след в след. Хотя бы азам разведки в поиске учить не надо. Конечно, Илья испытывал беспокойство. Парней в деле он не видел, не знал, на что способны, можно ли на них надеяться, не подведут ли в критический момент. Когда отошли на сотню метров от своих, Илья приказал остановиться.

– Теперь попрыгайте.

И сам попрыгал. У Александра автомат на ремне, касался рукоятки ножа, издавал металлический стук.

– Ножны на ремне сдвинь или автомат на другое плечо повесь.

Саша и сам свою оплошность осознал, исполнил приказание.

Ещё стометровку прошли, потом легли, пополз-ли. Несмотря на уверения Кузина, Илья руками землю перед собой ощупывал. Немцы мастаки на сюрпризы, под покровом темноты могли установить противопехотные мины.

Мин не было, как и колючей проволоки. Немцы прагматики, не стали тратить время и силы на инженерное оборудование позиций. Наверняка планировали наступать, а не держать оборону долго. По плану «Барбаросса» немцы должны были взять Москву через шесть недель. Уже прошло восемь, а немцы половину пути не прошли, неся серьёзные потери. В Германии мобилизационные возможности и резервы невелики. Каждый день на германо-советском фронте перемалывались лучшие силы Германии, медленно и верно ковалась будущая победа.

Пальцы Ильи наткнулись на пустую консервную банку. Осторожно перенёс жестянку в сторону. Бутылки, банки и прочий мусор немцы бросали за бруствер. И у себя чище, и в случае появления русской разведки банки могли звякнуть, сигнал подать. Траншея уже рядом, метров десять. Табачным дымом потянуло, глухо доносится разговор. Илья ладонь поднял, знак – стоп. Сам к траншее подобрался. Метрах в десяти от него два немца стоят, курят. У одного винтовка на плече с примкнутым штыком. Ага, часовой, с сослуживцем болтает, коротая время. Пять минут прошло, десять, пятнадцать. Время неумолимо идёт, до рассвета шесть часов осталось. Наконец солдаты разошлись. Илья знак своим парням сделал, сам через траншею перемахнул. Автомат на изготовку взял, страхуя. Саша перебрался, через секунды Рахим. Дальше поползли. Та же земля, воздух, а ощущения иные, кажется – опасностью всё пропитано.

У немцев траншеи в два ряда, но во второй линии часовых не было. После второй траншеи ещё немного проползли, потом встали. Ползком много не одолеть, а задание было – взять языка в тылу, желательно офицера. Знать бы ещё, где какие подразделения стоят, а то карта девственно чиста. При позиционной войне противники много знали друг о друге – где дислоцирована та или иная часть, численность, вооружение. Даже если не было активных боевых действий, разведка не дремала. И с нашей и с немецкой стороны еженощно разведгруппы действовали. Штабы требовали свежих данных, обстановка в тылу противника могла меняться ежесуточно. А это жизненно важно – где артиллерийские батареи, сколько танков и где.

Илья едва не свалился в промоину, по весне талые воды к реке текли, землю вымыли.

– Спускайтесь. Рахим, поглядывай. Саша, накрой.

Саша куртку маскировочную снял, над Ильёй на вытянутых руках расправил. Илья карту раскрыл, зажёг немецкую зажигалку. Выменял вчера на пайку махорки. Фонарик бы, да где его взять?

При тусклом, колеблющемся свете определил предположительно район нахождения. Слева впереди рощица должна быть. Укрытие для техники не очень мощное, но всё же не голое поле. Туда и решил направиться. Зрительная память у него отличная, группу к роще повёл. Не доходя, залегли. Илья прошептал.

– Наблюдаем.

Уже через пять минут Рахим, наблюдавший сектор слева, шепнул.

– Вижу часового. Штык у него отблёскивает.

Илья голову повернул. И в самом деле, когда луна из-за облаков выглядывала, плоский штык на винтовке блики давал. Раз есть часовой, значит, есть что охранять.

– Ползком – за мной!

Подобрались поближе, замерли. Роща не проглядывается, темно. И что там – танки, пушки или полевой госпиталь, – не понять. Только бы не госпиталь или склад, от «языка» из этих подразделений толковых сведений не получишь.

Илья решил часового не трогать, вдруг смена караула, обнаружат убитого, поднимется тревога, разведгруппа попадёт в сложное положение, не выполнив задания. Их задача – взять «языка», часовой априори не подходит. Что он может знать, кроме своего фельдфебеля?