До вечера немцы попыток атаковать не предпринимали. В сумерках на позиции пехоты два бойца принесли термосы с едой – суп и каша, в сидорах хлеб. Обед и ужин сразу. Поев, улеглись отдыхать, выставив караулы.

Илье выпало заступать караул с ноля часов. Устроился в стрелковой ячейке. Ночь, тишина, видимость минимальная. Спать хочется, а нельзя. Тешил себя тем, что недолго бодрствовать – четыре часа. Ночью не только и не столько зрение задействовано, но и другие органы чувств, в первую очередь слух. Около трёх часов ночи шорохи впереди послышались. Немцы или наши из окружения выбираются? Ветерок лёгкий со стороны немецких позиций. Унюхал Илья – гуталином пахнуло. Им немцы сапоги чистят, а наши – ваксой. Запахи разные, не спутать. Илья по уставу окрикнуть должен – стой, кто идёт? Пароль? Только в боевых условиях в ответ гранату запросто получить можно. Илья автомат с предохранителя снял, огонь открыл на звук. В кого-то попал, вскрик и ругань на немецком.

Разведка! Тут уж он не церемонясь дал длинную очередь веером. Потом в соседнюю ячейку перебежал. Его положение по вспышкам выстрелов засек-ли. На фронте дал очередь, смени позицию, иначе пулю сам получишь. В ответ автоматная стрельба из двух стволов. А уже бойцы из землянок выскочили, не видя цели, стрельбу открыли. Илья-то хоть по звуку стрелял, но не прицельно. Со стороны нейтралки огня не открывали. Бойцы в траншее до рассвета сидели. А как светать стало, увидели в двух десятках метров от траншеи двоих убитых, немного дальше ещё четвёртого одного, и через полсотни метров. Все в камуфляже, в касках. Немцы решили языка взять, да сорвалось. Илья вызвался сползать. Только выбрался, к первому убитому подполз, как немцы огонь из миномётов открыли. Первые две мины с недолётом упали. Илья ждать не стал, пока накроют. После первых разрывов вскочил и бегом в траншею. Только спрыгнул, ещё два взрыва, уже ближе. Немцы из бинокля или в стереотрубу наблюдали, не дали подобраться. Так немцы убитые и лежали до вечера. Как стемнело, Илья всё-таки выбрался из траншеи. Трупы сильно осколками посечены. Документы попробовал найти, да не было их. Вообще-то наши разведчики при выходе в поиск оставляли у старшины награды, документы, а немцы имели с собой. Подобрал два автомата, снял подсумки с магазинами. У наших бойцов с автоматическим оружием плохо, будет подспорье. А ещё снял нож в чехле и две гранаты, с длинными деревянными ручками. Добытое богатство в своей стрелковой ячейке в нишу пристроил. Жаль, что при немцах не было ранцев с провизией, налегке шли.

Утро снова началось с атаки. Миномётный обстрел, три танка и бронетранспортёры. Подтянули за ночь немцы резервы. Да только хитрость применили.

Когда из наших тылов показался КВ, с двух флангов раздались выстрелы. Немцы за ночь успели установить и замаскировать две зенитные 88-мм пушки. Орудия очень мощные, в дальнейшем их качающиеся части – ствол с казёнником, были установлены на танк Тигр Т-VI. Оба выстрела достигли цели, КВ замер, из распахнувшегося люка выбрались двое танкистов. Один помогал другому, прихрамывающему, добраться до наших траншей, расстояние было невелико. Один из танкистов ругался.

– Вы что же, пехота, не видели, как пушки установили?

Вопрос без ответа остался. Ночью никто не слышал моторов тягачей. Вполне могло быть, что расчёты подкатили пушки к передовой руками. КВ не загорелся, танкисты поглядели с сожалением.

– Ничего, главное – пожара нет. Ночью тягачом вытащим и в ремонт, восстановим.

Танкисты ушли в тыл. Немцы, видя наш подбитый танк, осмелели, продолжили атаку. Танки всё ближе, из пушек стреляют, пулемёты почти непрерывно бьют. Пехота с бронетранспортёров спешилась, за танками бежит. Наши бойцы из винтовок стрелять начали. Немцы потери стали нести. До немцев уже триста метров, двести. Неожиданно с нашего правого фланга длинной очередью ударил станковый пулемёт. Стрельба прицельная, точная, у немцев сразу десяток пехотинцев упали. Один из танков остановку сделал, башню повернул. Выстрел из пушки, ещё один. «Максим» замолчал. Залёгшие было немцы, снова поднялись в атаку, а «максим» ожил. Видимо, погибшего пулемётчика заменил другой.

Главная ударная сила немцев – танки, этот броневой кулак вермахта. Илья прикинул шансы. Может получится, если действовать быстро. Автомат не взял, только мешать будет. Выбрался из траншеи, по пластунски пополз к КВ. За танком вскочил, сейчас застывший исполин прикрывал его от пуль, от наблюдения немцев. Взобрался на корму танка. Набрал воздуха в лёгкие, как перед прыжком в воду, залез на башню и спрыгнул в открытый люк. Ой, мама! Впереди, в отделении управления, мешанина из костей и человеческого мяса. Всё кровью забрызгано. В лобовой броне две пробоины зияют. Но в башне всё на своих местах. Ещё в училище их учили стрелять из БМП – пушки, пулемёта. Командир обязан владеть оружием, которое будет во взводе, роте. Вытащил из боеукладки снаряд, загнал в казённик. Мягко клацнул затвор. Для тяжёлого танка, коим был КВ, пушка слабовата. Такая же Ф-32, какая стояла на среднем танке Т-34. Средним танкам положена своя пушка, тяжёлым – более мощная.

Сел на место башнёра, как называли наводчика пушки, приник к прицелу. Во всю оптику лоб Т-III, в центре прицельной марки – немецкий крест. После выстрела надо быстро покидать танк. Зенитчики второго выстрела дать не дадут. Конечно, лучше бы покинуть танк через нижний, десантный люк. Но там сейчас кровавое месиво. Нажал на педаль спуска. Пушка в закрытом пространстве грохнула оглушительно. Казённик откатился, со звоном выбросил латунную гильзу, башня наполнилась пороховыми газами, защипало в носу. Илья вскочил ногами на сиденье, потом подтянулся, выбрался. Беглый взгляд вперёд. Не зря рисковал! Немецкий танк застыл на месте, из всех щелей валил чёрный дым. Илья с башни на корму скатился, сильно ударился локтем. Спрыгнул на землю и бежать. С ходу спрыгнул в траншею. Тут же по брустверу ударили пули. А затем один выстрел зенитки, другой. У зениток «голос» особый, хлёсткий. У танков он глухой. Из КВ дым повалил, почти сразу из открытого люка пламя вырвалось.

Один из бойцов, наблюдавший за Ильёй, спросил.

– Ты что, с пушкой обращаться умеешь? Танкист?

– Папа в детстве показывал, – пошутил Илья.

– А… – растерялся боец.

Одним танком меньше стало, но другие полз-ли на позиции. Бойцы палили из винтовок почти неприцельно. Вот уже и пехота в ста метрах, следует за танками. Для автомата это дистанция почти предельная. Илья поставил переводчик огня на одиночные выстрелы. Прицелился, выстрелил. Мимо! Немец как бежал, так и бежит. Второпях не перевёл целик на нужную дистанцию. Исправил ошибку, выстрелил снова. Попал! Немец упал. Илья стал переводить ствол на других пехотинцев. И стрелял, стрелял. В полусотни метров от него танк въехал на траншею, стал вертеться на месте, обрушивая стенки, погребая под собой бойцов, которые не успели убежать. А за танком уже накатывается цепь солдат в мышиного цвета мундирах. Илья переводчик на автоматический огонь поставил, дал длинную очередь, ещё одну. Всё, патроны кончились. Илья автомат свой отбросил, схватил из ниши стрелковой ячейки трофейный, стал стрелять в набегающих врагов. Немцам укрыться негде, как на ладони. И новая волна набегает. Илья вовремя о гранатах вспомнил, схватил одну, начал колпачок откручивать, потом за фарфоровый наконечник запала схватился, дёрнул резко. У немецких гранат запал тёрочный, резкого движения требует. Метнул гранату. Пока запал горел долгих пять секунд, успел вторую гранату в готовность привести. Как только взрыв хлопнул, бросил вторую. После второго взрыва заменил магазин в автомате на полный, голову над бруствером поднял, а стрелять не в кого, перед его сектором только убитые да раненые валяются. Стал стрелять в соседние секторы, где немецкие пехотинцы уже ближе, чем на бросок гранаты от нашей траншеи. Эх, сейчас бы пару наших лимонок, немецкие гранаты слабоваты. Нескольких пехотинцев убил, несколько залег-ли. Один немец достал из голенища сапога гранату, дёрнул запал, стал размахиваться. Сейчас гранату бросит в траншею, Илья дал очередь, немец ткнулся головой в землю, через несколько секунд граната сработала. Раздались крики и стоны раненых. Илья схватил в руку немецкий патронташ, в другую – автомат, побежал по траншее влево, там фашисты готовились к броску, а красноармейцев осталось двое-трое, судя по редкой винтовочной стрельбе. Не успел добежать, немцы в атаку поднялись. Илья стрелял, пока не кончился магазин. Залегли, кто уцелел. Илья сам присел в траншее, сменил магазин. Сзади рёв мотора на уши давит. Обернулся – немецкий танк в его сторону ползёт, пропуская траншею между гусеницами. Танкисты стрелять по тем, кто в траншее, не могут, мёртвая зона, пулемёт не имеет большого угла склонения. Стены траншеи обрушить хотят, раздавить, завалить землёй. Илья кинулся в боковой ход, а он ещё мельче. На колени встал и на четвереньках пополз. В конце хода стрелковая ячейка полного профиля, туда забился, голову над бруствером приподнял. Танк уже на том месте, где Илья недавно был, стал разворачиваться. Стенка траншеи обрушилась, танк на одну сторону завалился. Мотор ревёт, гусеницы вращаются, а танк на месте. Илья из ячейки выскочил и побежал в сторону тыла. Взорвать или поджечь танк нечем, в автомате последний магазин. Из наших траншей уже ни одного выстрела не слышно. Большинство погибло, единицам, вроде Ильи, в последний момент повезло отступить. Проиграли сражение, но немцам победу рано праздновать, у них потери при атаке большие и без подхода резервов они наступать не смогут. Илья побежал по роще, спустился в низину. А там полуторка трогается, в кузове несколько бойцов. Илья ходу прибавил, бойцы руки протянули, Илья ухватился, его рывком втянули в кузов. От бега отдышался, бойцов спросил.