А если эта моя версия верна, то тогда понятно, чему Лена такудивилась перед смертью. Если бы она увидела перед собой мою мать или своегомужа с пистолетом в руках, то могла бы хотя бы сообразить, за какие прегрешенияее собираются убить. Но когда перед ней оказалась Гулсум, ни о чем таком иподумать не могла. Ведь Лена не знала, что Гулсум «застукала» ее с нашим отцомв мадридском отеле еще в прошлом году, когда Лена неосмотрительно поднялателефонную трубку. Возможно, в тот момент они заказали в номер ужин или ждалигорничную. Кто же мог подумать, что в этом отеле окажется Гулсум? Может, Ленадаже не рассказала о ее звонке нашему отцу. Но он тоже молодец, столько временивстречался с этой красоткой, изменяя матери! С запоздалой болью я началподозревать, что вообще ничего не знал об отношениях в нашей семье. Хотя, еслибы я рассказал родителям о моих отношениях с Рахимой, они тоже удивились бы.Нет, они догадывались и даже знали, что у нас сложные отношения. Но навернякане думали, что настолько сложные.

На лестнице раздались тяжелые шаги. Это спускался СалимМухтаров. Он тоже переоделся, вернее, сменил рубашку. Приехав сюда содним-единственным костюмом, он не мог поменять испачканные кровью брюки. Нодля него одежда не была атрибутом престижа. Он всегда носил очень дорогиекостюмы, которые ему абсолютно не шли, но его это не волновало. Главное, чтобы всевидели стоимость его костюма, обуви, часов. А менять костюмы и подбиратьгалстуки в тон рубашки и пиджака ему даже в голову не приходило.

Мухтаров вошел, сел за стол, настороженно обвел всехглазами. Затем обратился ко мне:

– Вы проверили? Это тот самый пистолет?

– Да. Это тот самый. Других в доме нет.

Мухтаров помрачнел. Затем, глядя перед собой, глухо спросил:

– Кто мог его взять? Когда убили Джапара, я думал, что этослучайность. Но теперь понимаю, что ничего случайного не бывает… И никакой бомжтут ни при чем. Все двери и окна закрыты. Кто-то выстрелил в Лену и бросилпистолет. И я хочу знать, кто это сделал, до того, как приедет полиция. – Оннаконец поднял голову и вновь посмотрел на всех нас. У него был взгляд раненогобыка.

Но мы молчали. Не так-то просто было бы признаться, что мыподозревали его.

– Кто видел ее последним? – задал вопрос Мухтаров.

– Я. – Мне было трудно ответить, но нужно. Все равно черезнесколько минут здесь будет полиция.

– Она спустилась вниз за несколько минут до того, как ееубили, – продолжил Салим, – сказала, что хочет выпить. Что было дальше?

– Она спустилась вниз, наполнила бокал джином, прошла вкабинет. – Все смотрели на меня так, словно это я убил Лену. Хотя по логике итакое могло быть. Я должен был отомстить за отца, посчитав, что это онанасыпала яд в бокал своему любовнику. Хотя никто не знал, что утром я их засталвместе. Никто, кроме меня.

– Что было потом? – Мухтаров, видимо, решил меня допроситьраньше специалистов Скотленд-Ярда.

– Потом она что-то мне сказала и пошла к лестнице. Началаподниматься. Я видел, когда она поднималась. И в этот момент кто-то в неевыстрелил.

– Кто?

– Этого я не увидел. Когда я подбежал, пистолет лежал налестнице, а она уже умирала.

– И не сказала, кто в нее стрелял?

– Нет, не успела.

– О чем вы с ней говорили в кабинете?

– Вам не кажется, что я не обязан отвечать на ваши вопросы?– Всякому терпению рано или поздно приходит конец. Но у Салима Мухтароватолстая кожа. Ему было все равно, как я ему отвечал. Я невольно подумал, чтоесли он убийца, то это очень ловкий ход – заставить нас всех поверить, что онничего не знает и хочет докопаться до истины. А если нет, то тем более такомучеловеку хочется все знать. Он просто не может успокоиться, что у него отобралитакую дорогую игрушку.

– Вы все равно все расскажете офицерам полиции, – заявилМухтаров. – А я хочу знать, о чем она говорила в последние минуты своей жизни.

– Да о самой жизни и говорила, – пожал я плечами. –Философски размышляла о бренности всего живого. Считала несправедливым, что умерзавца, обманывающего людей, и у праведника конец один и тот же – смерть. Всенаграды, должно быть, достаются только в загробном мире. Это ее не устраивало.

– Я вас серьезно спрашиваю, – повысил голос Мухтаров.

– А я вам серьезно отвечаю. И не кричите на меня.

Наверное, нам всем уже нельзя было находиться рядом. Мы былив таком состоянии, что могли в любую секунду сорваться и наговорить друг другуразных гадостей. На этот раз вмешался Тудор.

– Надо успокоиться и подождать полицию, – предложил он. –Лучше давайте все помолчим. У всех и так нервы напряжены.

– Вы напрасно кричите, – вмешалась Гулсум, обращаясь кМухтарову. – Мы не знаем, что здесь случилось.

– А кто знает? – разозлился он. – Я приехал с женой наРождество в ваш дом и потерял здесь мою жену. И я хочу знать, кто и почему еезастрелил. Заодно я хотел бы узнать, кто и почему убил вашего отца. Что закомпания тут собралась, если за один вечер произошло два убийства? У вас несемья, а банда. И кто-то из ваших бандитов убил мою жену.

– Заткнитесь! – прикрикнула Гулсум. – Лучше бы вы следили завашей женой.

– Что вы хотите сказать? – побагровел Мухтаров. – Какуюочередную гадость вы собираетесь сказать мне про убитую женщину?

– Господин Мухтаров, – снова вмешался Тудор, – не нужно таккричать. Нельзя так разговаривать с женщиной, это неправильно.

– Может, вы меня за это тоже убьете? – саркастическиотозвался Салим.

– Если вы будете говорить в таком тоне с моей женой, то япопрошу вас отсюда выйти, – очень спокойно ответил Тудор. Он единственный изнас сохранял спокойствие, не будучи замешан во всей этой грязной истории.

– Идите вы все к черту! – разозлился Мухтаров. – Я больше нина минуту здесь не останусь.

– Если хотите уйти, уходите, – показал Тудор на дверь. – Янедавно смотрел в окно. Снег идти перестал, ветер стих. Можете отправитьсяпешком. Мы вас не держим.

– Кто убил мою жену? – заорал, окончательно потеряв всякоетерпение, Мухтаров. – Кто в нее выстрелил?

Мы все молчали. Я подумал, что сидящего среди нас убийцу,должно быть, забавляют эти крики Мухтарова. Но я уже окончательно запутался ине мог понять, кто и зачем совершил два убийства подряд. Они казались мнеабсолютно загадочными. Признаюсь, что в этот момент я больше всего думал оматери. Только она или Мухтаров могли совершить эти преступления. И никакихиных версий у меня не было. Хотя мне не очень нравилось поведение Гулсум.