Выстрел услышали все. Но сначала Лена умерла у меня наруках. И я увидел дымящийся пистолет. Было ясно, что выстрелил в Лену кто-то изобитателей второго этажа. Там в этот момент находились только два человека: моямать и муж Лены. Больше никого там не было. Я увидел, как они вышли наплощадку, как поспешили ко мне. У матери было какое-то непонятное выражениелица. Словно она знала, что могло произойти что-то похожее. На Салиме Мухтаровевообще не было лица. Сбегая вниз, он чуть не упал. А увидев убитую жену,побледнел, дернулся, вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Нет, он не плакал, нервал на себе редкие волосы, не кричал. Опустившись на колени, он трогал жену,словно не мог поверить в случившееся. Оставив их, я побежал наверх. Нельзя былоупускать время, убийца мог воспользоваться суматохой и сбежать. Я бросился кдверям первой пустующей спальни. Открыл ее, влетел в комнату, затем в ванную,заглянул в шкаф. При этом входную дверь в комнату я оставил открытой, чтобыиметь возможность увидеть любого, кто пробежит по коридору. Здесь никого небыло. Затем я вошел во вторую комнату, которую занимали супруги Мухтаровы, илия уже должен говорить вдовец Мухтаров?

Там я тоже внимательно осмотрел комнату, ванную и заглянул вшкаф. Хотя кто мог оказаться в этой комнате, если в момент убийства в нейнаходился сам Салим Мухтаров?

После этого я поспешил в угловую, самую большую спальню,которую занимали мои родители. Войдя туда, я остолбенел. На столике лежалакоробка из-под пистолета. Неужели в доме было два оружия? Нет, коробка былаоткрыта, сразу было видно, что она даже не плотно закрыта. Я подошел, досталносовой платок и приоткрыл коробку. Самого оружия в ней не было, оно выстрелилов Лену Сушко несколько минут назад. Я посмотрел в сторону ванной комнаты. Какстранно и страшно! Лишь несколько часов назад здесь занимались сексом мой отеци его любовница. Теперь обоих нет в живых. И приоткрытая коробка. Если никтосюда не входил, то получается, что именно моя мать открыла ее, взяла оружие ирасправилась с Леной. То есть сначала со своим мужем, а потом с его любовницей.Мотив у нее более чем уважительный. Я заглянул в ванную комнату, осмотрел шкафи вышел в коридор. Сверху уже успели спуститься все трое: Тудор, Гулсум иРахима. Кажется, Рахима закричала, увидев погибшую Лену.

Гулсум бросилась осматривать рану, но даже я, не будучиврачом, понимал, что несчастная уже умерла и никто не сможет ей помочь. Этатроица, спустившаяся с третьего этажа, не сразу сообразила, что именнопроизошло. Гулсум даже почему-то решила, что это Лена сначала убила нашегоотца, а потом застрелилась. Тудор обошел лежавшее на полу оружие, чтобы недотрагиваться до него. Рахима спустилась чуть ниже, села на ступеньку ипринялась громко плакать.

Я решил, что успокою мою супругу позже, и пошел наверх. Тамочень внимательно осмотрел все три комнаты, все ванные, все шкафы. Даже окна.Ничего подозрительного не обнаружил. В доме никого из посторонних не было, вэтом я убедился. Значит, остались двое подозреваемых – моя мать и СалимМухтаров. Кто из них, движимый ревностью, решил отомстить таким чудовищнымобразом? Кто? Я снова взглянул на лежащий на лестнице пистолет. Он навернякабыл еще теплый. Но его лучше не трогать до приезда полиции. Если мы вернорассчитали, то сотрудники Скотленд-Ярда должны появиться в нашем доме с минутына минуту.

И почему я решил, что стрелял кто-то из находящихся навтором этаже? А если с третьего? И затем просто бросил оружие вниз? Такойвариант тоже не стоило исключать. Но тогда кто? На втором этаже у мужа Лены имоей матери могли быть очень веские причины для убийства. На третьем я такихлюдей не видел. Да, Рахиме и Гулсум одинаково не нравилась погибшая, но это ещене причина, чтобы решиться на преступление, которое может быть разоблачено и закоторое придется ответить. Впрочем, как и за яд, подсыпанный в коньяк моегоотца. Но если раньше я не сомневался, кто именно положил яд, то теперь мог стакой же уверенностью сказать, что это могла быть и женщина.

Я смотрел на всех пятерых и не знал, кого подозревать. Рядомнаходились мои самые близкие люди. И единственный человек, который мог вызватьподозрение, – Салим Мухтаров. Но у него тоже было большое горе. Если преступникне он, то у этого человека сегодня убили жену и близкого друга. Не труднопредставить, как ему могло быть тяжело. Но с другой стороны, я с трудомсдерживал желание, чтобы не вцепиться в него. К сожалению, я не видел убийцы. Ястоял так, что мог увидеть только Елену, поднимавшуюся по лестнице. А вот онаобернулась и увидела своего убийцу. Я нахмурился. Какое у нее в этот моментбыло лицо? Я попытался вспомнить выражение ее лица. Испуг? Нет, это был скореене испуг. Презрение? Тоже не похоже. Удивление? Да. Это было скорее удивление.Она повернулась и удивилась, увидев того, кто собрался выстрелить. Я точнопомнил выражение ее лица, она чуть подняла брови, как будто хотела что-тоспросить. И улыбнулась. Почему она улыбнулась? Увидела знакомое лицо? Что-тохотела спросить? Может, хотела спросить, а мне показалось, что она улыбается?Возможно, так и было. Это была не улыбка. Она удивилась и попыталась задатькакой-то вопрос.

– Она умерла, – сообщила Гулсум, поднимаясь с пола. Платьеее было перепачкано кровью.

Мы стояли рядом потрясенные. Я снова посмотрел на всехпятерых. Пять человек, среди которых – убийца. Или шесть вместе со мной? Еслиполиция не приедет в ближайшее время, то мы все поубиваем друг друга, как уАгаты Кристи в романе про десять негритят. Когда я учился в институте, мнедавали эту книгу. Но тогда я ее не дочитал до конца. Зато фильм посмотрел.Классный такой фильм с участием известных актеров. Кажется, Зельдин играл в немсудью. Такого безумного маньяка-судью, приговорившего всех приехавших в замок ксмертной казни. Неужели и здесь какой-то маньяк решил также позабавиться,устроив нам повторение этой истории? Но тогда получается, что мы все обречены.Моя мать, жена, сестра, ее муж. Нет, этого я не мог допустить. Я поднял головуи посмотрел на оружие. Одновременно со мной на него посмотрел и Салим Мухтаров.

– Ее застрелили из пистолета вашего отца, – хриплоконстатировал он. Затем повернул голову и посмотрел на мою мать. – Он был у васв комнате, Машпура. Кто мог его взять?

– Не знаю, – почти безучастно ответила мать. – Мне было недо этого. Или вы думаете, что я должна была проверять разные коробки?

Мухтаров снова глянул на оружие. Тудор тоже уставился нанего. Я начал понимать, что нельзя оставлять заряженный пистолет на полу. Дажерискуя огорчить полицейских, которым нужно, чтобы оружие лежало на том самомместе, куда его бросил преступник. Тогда я принял решение. В конце концов,теперь, когда не стало отца, старшим в семье остался именно я. И учитывая, чтоя был внизу в момент убийства, у меня единственного есть абсолютное алиби. Хотякак сказать. Елена могла повернуться ко мне, а я в нее выстрелить. А потомзабросить пистолет наверх. Такое тоже возможно. Но я точно знал, что не стрелялв нее.