– Нет. Я случайно оказался у дверей и увидел, чем вызанимались. Вы забыли запереть дверь…

– Не забыли, – хищно улыбнулась она, – это возбуждает.

– Извини. Я этого не знал. В общем, я увидел. Не так много,но увидел достаточно, чтобы все понять. И услышал ваши слова.

– Понял, что это не в первый раз. – Елена показала мне своизубы. Я не видел ничего в жизни более сексуального. Даже начал понимать мужчин,которые сразу тянулись снять брюки в ее присутствии.

– Понял. Вы это не особенно скрывали. А по-моему, было глупотак подставляться. Твой муж мог войти в любую минуту.

– Ну и что? – Она пожала плечами. – Он настоящий кусокдерьма, и я его совсем не боюсь. У него нет никаких прав на меня.

– Тише, – посоветовал я, – он может услышать.

– Пусть слышит. Он любит проводить время с несколькимипартнершами, устраивает оргии на специальной даче, которую купил тайком отменя. Думал, что я ничего не узнаю. Об этом вся Москва говорила, умник нашелся.

– Ты его не любишь?

– Не люблю. И никогда не любила. Хороший денежный мешок. Чембольше переведет на меня денег, акций, квартир, счетов, тем лучше. Все равнорано или поздно мы разбежимся. С ним жить долго нельзя. Перестаешь себяуважать. Мы с ним спим только через презерватив, он уже давно подцепил себецелый букет разных болезней. Теперь лечится, сукин сын. А с другимимолоденькими девочками, которых он на ночь покупает, даже не церемонится.Говорит, что любит половые контакты без презервативов, мерзавец. И уже заразилнесколько девчонок. Они иногда звонят, его ищут, плачут. А ему все равно…

– Тише говори, – снова попросил я, – нас могут услышать.

– Пусть слышат. Мне уже ничего не страшно.

– Как ты думаешь, это он убил моего отца?

– Нет, – сразу ответила она, – он мог бы убить, если бы васне было рядом. Но при вас никогда. Он же трус. И уже два раза сидел. В третийраз пойти не захочет.

– А если из ревности?

– Ко мне? – Она захохотала. Слезы снова появились у нее наресницах. – Мальчик, ты совсем глупый. Я встречалась с твоим отцом еще до того,как узнала о существовании Салима Мухтарова. Нас и познакомил твой отец. Салимпрекрасно знал, что я много раз трахалась с твоим отцом.

При этих словах я чуть поморщился. Елена подняла руки.

– Извини. Неправильно выразилась. Занималась с ним любовью.Надо же, какую глупость придумали! Разве можно заниматься любовью? Можно любитьили не любить.

– Ты его любила?

– Нет. Но хорошо относилась, это да. Он был мужчиной,никогда ни на чем не настаивал, никогда не давил. Даже ту сцену, которую тыслучайно увидел, ты не совсем понял. Я сегодня не могу, не тот день. Но с ниммне очень хотелось. Когда я сказала, что сегодня не смогу, он сразу смирился, ая подумала, что так нельзя. И сама предложила другой вариант. Который большевсего нравится мужчинам. Теперь понял?

– Понял. Только немного не получается. Если яд бросила не тыи не твой муж, то кто же тогда? Откуда яд попал в бокал? Остаются моя мать,жена, сестра, зять. Они не могли.

– Откуда ты знаешь, кто что может? – снова радостно ибеззвучно рассмеялась Лена. – Ты ничего о жизни не знаешь. Убивают как разсвои, близкие. Жена заказывает мужа, муж заказывает жену. Знаешь, сколько такихслучаев в мире? Каждый день тысячи. Дети убивают родителей, чтобы завладеть ихквартирой, матери душат своих детей, чтобы они им не мешали, отцы насилуютдочерей, измываются над сыновьями. Ты ничего не знаешь, мальчик, а сидишь истроишь из себя взрослого мужика.

– Я не строю. Это ты строишь из себя взрослую бабу. И ненужно говорить со мной таким менторским тоном. Ты не учитель, а я не твойученик.

– Отстань! – Елена посмотрела на свою рюмку и увидела, чтоона пуста. – Может, нальешь еще?

– Хватит. Скоро приедет полиция.

– Пусть приезжает. Я им все расскажу. Я взорву этот дом,этот гадюшник. Мне уже ничего не страшно. Устроим пресс-конференцию.

– Помолчи. Тебя могут услышать.

– А какая разница? Значит, меня прибьют или убьют немногораньше. Никакой разницы нет. Все равно все будем там.

– Ты стала философом?

– Ничего я не стала. Просто сегодня поняла, что всебесполезно. Что хочешь делай, хоть на голове стой, хоть до неба прыгай, всеравно конец один. А тогда зачем прыгать или планы строить? И какая разница когда?Сейчас или через десять, двадцать лет? Никакой.

– Иди лучше к себе и переоденься, – предложил я Лене. –Скоро приедут люди из Скотленд-Ярда. Им не понравится, что ты в таком виде. Ябы даже посоветовал тебе встать под душ.

– Жене своей советуй, – отмахнулась Елена, пытаясьподняться. Наконец встала. Снова посмотрела на диван. И сразу помрачнела. Ноничего больше не сказала. Затем повернулась и, пошатываясь, пошла в коридор.Уже на пороге остановилась.

– Может, когда-нибудь встретимся? Хочу проверить, похож тына твоего отца или нет.

Если бы она сказала мне это вчера или сегодня днем, я был бысамым счастливым человеком в Лондоне. А теперь… Я посмотрел на мой пиджак итвердо произнес:

– Никогда. Никогда в жизни.

– Правильно, – вдруг кивнула она. – Это я чушь несу. Извини.Ты у нас мальчик хороший, не будем тебя портить.

Елена пошла к лестнице. Я подошел к дверям кабинета, чтобыпосмотреть, как она будет подниматься. Я боялся, что она может оступиться иупасть. Мне не нравилось ее состояние. Если бы я только мог предположить, чтослучится в следующую минуту!

Лена оглянулась, помахала мне пальцами правой руки. Взмахполучился какой-то странный, словно прощальный. Потом она пошатнулась и чуть неупала. Я уже хотел броситься к ней, но она выпрямилась и громко объявила:

– Все в порядке. Никаких проблем. – И подняла голову.

Я увидел в последний момент какой-то блеск на ее лице.Только потом я осознал, что это был блик пистолета, который держал в рукахубийца. Свет от лампы отразился на пистолете. Она увидела своего убийцу иузнала его. Даже улыбнулась. У нее было странное выражение лица. И в этотмомент раздался выстрел. Я стоял и видел только Лену. Она пошатнулась, хотеласхватиться за перила, но не удержалась и полетела вниз. Я бросился к ней. Оналежала у подножия лестницы вся в крови и что-то пыталась мне сказать. Я поднялей голову, но было уже поздно. Рана была ужасной. Елена умерла у меня на рукахпосле мгновенной судороги. У нее разгладилось лицо, она дернулась, и всё…

Я поднял голову. На лестнице лежал пистолет. Дымящийсяпистолет моего отца. Кто-то выстрелил в Лену и бросил оружие на пол. Мне былодаже страшно подумать, кто это мог быть.