рассуждениями о сиеминутной целесообразности «реального развития», из-за чего правовое, и без того хилое и случайное, повсюду приобретает ещё более выраженные несообразные формы или вообще выхолащивается.

Оно системно выхолащивается также и в законах и тем более в подзаконных правовых актах, где сущее прямо-таки должно приноситься в жертву грубой целесообразности.

Поскольку «слова» у прагматиков неотделимы от «дел», то их не может не отличать постоянная повышенная осторожность в принятии решений. Осторожность не из-за какой-то особой сложности решаемых проблем, а, так сказать, видовая.

Такие исполнители даже хорошо и всесторонне выверенный вариант не осмеливаются назвать последним и будут перебирать варианты дальше, затягивая время и тем создавая видимость «умной» работы, предельной деловой загруженности, «вечной» занятости и проч.; или же постараются увильнуть, переложив бремя ответственности на других, а то и безо всяких оснований неожиданно примут случайное и, не исключено, — худшее или даже роковое решение. И при этом свой стиль функционального поведения они, как правило, склонны считать «твёрдым», «не поддающимся», а то и единственно верным, что будто бы должно обозначать его высшее качество в областях как содержания, так и формы.

Особенно же они тверды перед оппонирующими — как бы те ни были правы. Тут нечему удивляться: проходя этапами «освобождения», они хорошо усваивают правила замкнутости и отчуждения.

Теперь интерес у них может возрастать разве что к обладанию новыми богатствами и благами. Да, возможно, ещё к ипподрому и другим игрищам, к обзаведению породистыми котами, собаками или другой надомной живностью и проч., — в порядке пошлой моды. — Отпадает надобность в интеллекте, а вместе с тем и в развито́й чувствительности и чувственности — как в условиях для усовершенствования процесса выбора.

Насколько эти признаки духовной ограниченности присущи современным будто бы «деловым» людям, показывает их поистине масштабная отстранённость от художественного, научного и других видов творчества.

Например, за много лет практически ни один из хорошо всем известных верховных руководителей или более-менее крупных административных, партийных и прочих функционеров в своей или в других странах ни разу не сумел блеснуть на публике тонким знанием какого-то конкретного труда, литературного произведения, научной школы. Окружённые бесчисленными рядами советников, они прозябают в розовостях разного рода отчётов и докладных.

Воспринимается выходящим из этой «нормы», когда кто-нибудь из первых лиц, чиновников или предпринимателей очень редко, но вдруг заявляет о сочинённом или даже изданном сборнике новелл, стихов, мемуарном или исследовательском произведении.

Изначально такой «поступок» воспринимается очень многими недоверчиво: «Содержание — чепуха, и — так ли уж они сработаны лично «заявителями»?» — Не верят и в их диссертации. Надо сказать, не верят по основаниям весьма существенным: сплошь и рядом подготовкой диссертаций «в пользу» прагматиков заняты подчинённые им клерки или наёмные продажные борзописцы, не брезгающие любой спекулятивной или просто шелухливой темой.

Пусть не покажется читателям этого раздела, будто насилие свободой и форматирование ущербного публичного права в той мере, как это имеет место с учреждением и конституционной гарантией свободы слова, есть данность как бы всеохватная, под прессом которой оказывается всё в нынешнем дерзком мире на земле и — не только.

Это, к счастью, не так.

Давайте посмотрим на то, как мы вообще пользуемся инструментом выбора. Если не пренебрегать утверждением, что выбору непременно должно предшествовать установление цели, то легко обнаруживается поистине колоссальная сфера реальной действительности, где процесс выбора даже в малой части не подвержен воздействию правом государственным, перенасыщенным свободой.

Например, вы решили отправиться за покупками продуктов питания для своей семьи, но денег у вас мало, достаточно лишь на то, чтобы купить самое необходимое.

Вам, перво-наперво, важно установить, что вы пойдёте или поедете непременно в тот магазин или на ту ярмарку, где продовольствие предлагается дешевле. Если вы не знаете, где тот магазин или та ярмарка, вы изыщете возможность быстро узнать, где они расположены и есть ли там нужные вам продуктовые товары в данный момент. Остаётся поскорее туда добраться и закупить желаемое по доступной для вас цене. Всё. Выбор из намерения переведён в завершение.

Приходится ли вам при этом задумываться, будет ли проделанное вами соответствовать тому выбору, который вам навязан пресловутой и причудливой нормой свободы слова? Нет; в вашей голове даже мысли об этом не просквозит. И такой результат будет единственно верным, поскольку исходил он из естественной вашей свободы распоряжаться собою, своим временем и своими денежными средствами в соответствии с вашими естественными потребностями — независимо от каких-либо установлений государственного образца.

Тот же философ Кьеркегор, отдавший много творческих сил постижению и освещению природы выбора, словами одного из персонажей своих пространных произведений на этот счёт высказывался так:

Я друг свободы, и то, что не дают вполне добровольно, мне совсем не нужно!

(Из работы «Дневник обольстителя»).

Или — другая ситуацию. В вечернее время вы возвращаетесь домой с работы и, забывшись, оказываетесь на проезжей части, где движение транспортных средств не регулируется ни постовыми специализированной службы, ни техническими устройствами. Неожиданно вы осознаёте, что находитесь в зоне опасности и тут же принимаете решение покинуть эту проезжую часть, сойдя на обочину. Верное и необходимейшее решение. Его принимает человек, озабоченный сохранением собственной жизни. Не в силу знания каких-то государственных законов или распоряжений, касающихся его свободы, а — из естественной потребности быстрее обезопасить себя ввиду непростительной собственной оплошности.

Не думая о свободах и правах, каких в изобилии предоставляется гражданам в современных странах на заселённых людьми континентах, каждый непременно во мгновение зажмурит глаза перед яркой вспышкой света, отдёрнет руку, дотронувшись ею до горячей кухонной плиты, предпочтёт оказаться выше несущегося у его ног после дождя потока из воды, неких обломков и мусора.

Тут человеку не указ никакой норматив, изобретённый в том или ином парламенте. Свою прямую обязанность по сохранению жизни индивидуума в пределах его естественного выбора исполняют его инстинкты.

Выражая восхищение самой сутью естественного процесса выбора, когда люди хорошо осознают, что это такое, Сёрен Кьеркегор пишет, что он, выбор, —

…высоко подымает душу человека, сообщает ей тихое внутреннее довольство, сознание собственного достоинства…

(Из работы «Гармоническое развитие в человеческой личности эстетических и этических начал»).

И ещё т а м ж е:

Борясь за свободу я борюсь за будущее, за выбор: «или — или». — Вот сокровище, которое я намерен оставить в наследство дорогим мне существам… Да, если бы мой маленький сын был теперь в таком возрасте, что мог бы понимать меня, а я был бы при смерти, я сказал бы ему: «Я не завещаю тебе ни денег,