Заявление предстояло сделать Джарвису, но рассвирепевшийКовингтон вскочил и, задыхаясь от волнения, выкрикнул, что надеется доказатьследующее: подсудимый Эдвард Чарльз Гарвин, незаконным образом получившийразвод и узнавший о возбуждении против него дела по обвинению в двоеженстве,совершенно запутался в семейных интригах и решил разрубить гордиев узелпростым, но дьявольски коварным способом: нажав на курок револьвера.

– Я надеюсь доказать вам, леди и джентльмены, – в голосеКовингтона появились стальные нотки, – что подсудимый специально выманил жену вполночь на свидание, с которого, по его тщательно продуманному замыслу, она недолжна была вернуться живой. Хладнокровное, преднамеренное, хорошоорганизованное и мастерски осуществленное убийство, которое никогда не удалосьбы раскрыть, если бы не...

Но тут Сэмюэль Джарвис дернул Ковингтона за хлястик, ипрокурор понял, что наболтал лишнего. Выдержав паузу, он кашлянул и добавил:

– Если бы не усилия местной полиции, которая работала втесном контакте с полицией Лос-Анджелеса.

Я не буду сейчас, леди и джентльмены, – продолжал прокурор,– подробно останавливаться на доказательствах виновности подсудимого. Я лишьхочу обратить ваше внимание на то, что обвиняемый бежал из Соединенных Штатов вМексику, надеясь избежать судебного процесса, возбужденного против него женой,и...

– Минуточку! – жизнерадостно перебил Ковингтона Мейсон. –Ваша честь, я категорически возражаю против попыток обвиняющей стороныдискредитировать моего подзащитного, приводя доказательства его виновности всовершении другого преступления. И считаю замечания прокурора злостнымнарушением существующего законодательства. Прошу высокий суд признать присяжныхне принимать во внимание замечания господина прокурора.

– Если высокий суд позволит, – сердито возразил Ковингтон, –я бы сделал в данном случае исключение из общих правил. Ведь обвинение вдвоеженстве, выдвинутое женой подсудимого, как раз и явилось поводом для убийства.И господин адвокат прекрасно это знает. Так что при рассмотрении данного деламы имеем право говорить и о другом преступлении, совершенном обвиняемым. Мыпросто вынуждены прибегнуть к этому, дабы обнаружить мотив убийства. Иск одвоеженстве, с одной стороны, побудил подсудимого сбежать в Мексику, а с другой– именно в результате своего преступного деяния, то есть двоеженства,подсудимый решился на убийство жены: ему хотелось стать вдовцом и получитьвозможность сочетаться браком со своей сожительницей.

– Я опять протестую! – радостно воскликнул Мейсон. –Прокурор снова нарушил правила.

Судья Минден раздраженно поморщился.

– Да, действительно, господин прокурор, не знаю уж, чтоименно вы намереваетесь раскрыть, прибегая к подобной тактике, но сдается мне,что вы торопите события. Не лучше ли было бы приберечь эти сведения до поры довремени, когда защита сможет представить свои возражения? Присяжные при вашемспоре присутствовать не будут и смогут вынести мудрое решение. Вы же, таксказать, пытаетесь пробраться с черного хода, и в результате суд вряд лиокажется способен принять взвешенное решение. Вполне возможно, что указанныйвами поступок подсудимого действительно является составной частью преступногодеяния, однако, чтобы определить это, мы сначала должны выяснить обстоятельствадела. Думаю, будет лучше, если вы просто-напросто заявите о том, что, по вашемумнению, делал и где пребывал подсудимый в момент совершения убийства. А всевопросы, касающиеся правовой стороны дела, лучше рассмотреть в надлежащемпорядке.

– Прекрасно, ваша честь, – с явной неохотой согласилсяКовингтон. – Если высокий суд настаивает, чтобы я действовал согласнопроцедуре, пусть будет так.

– Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, – добавилсудья Минден, – и желая защитить права подсудимого, суд призывает присяжных необращать внимания на только что сделанные замечания прокурора относительнодругого преступления, которое якобы совершил подсудимый.

Взбешенный Ковингтон сообразил, что со стороны можетпоказаться, будто бы он пытается надавить на присяжных, и поспешно выпалил:

– Это, собственно говоря, все, леди и джентльмены. Я намерендоказать, что убийство, без всякого сомнения, совершено подсудимым, причемподло, расчетливо и хладнокровно. И я буду просить для него высшей меры безкакого бы то ни было смягчения наказания. Другими словами, я требую смертнойказни.

Повернувшись, Ковингтон метнул злобный взгляд сначала наЭдварда Гарвина, потом на Перри Мейсона. Затем шлепнулся на стул и прошепталДжарвису:

– Черт бы побрал этого ухмыляющегося задаваку! Но ничего, язаставлю его отнестись к делу более серьезно!

– Продолжаем слушание, – объявил судья Минден. – Впрочем,может быть, защита тоже теперь желает сделать какое-нибудь заявление?

– Если высокий суд позволит, – небрежно проронил Мейсон, –то мне бы хотелось сказать буквально пару слов.

Встав со стула, адвокат подошел к свидетельскому местунапротив скамьи присяжных и, выразительно покосившись на них, набрал воздуха,словно собираясь тщательно подытожить все обстоятельства дела.

Присяжные, многие из которых знали о Мейсоне лишьпонаслышке, следили за ним дружелюбно и с неподдельным интересом.

– Уважаемый суд, леди и джентльмены! – Мейсон выдержалдраматическую паузу. Потом лицо его озарилось улыбкой, и он закончил: –Прокурор не сможет доказать того, что обещал!

И не успели присяжные с прокурором сообразить, что в сейкраткой фразе и состояло заявление Мейсона, как он уже вернулся на свое место.

Несколько присяжных улыбнулись. По залу пронесся смешок, исудья стукнул молоточком, призывая к молчанию.

– Продолжайте, – кивнул судья Минден прокурору, однако те,кто следил за выражением его лица, могли заметить, что в глазах судьипромелькнули веселые искорки.

Ковингтон наклонился к Сэму Джарвису и хриплым шепотомпроизнес:

– Выступи по составу преступления ты, Сэм. Я пойду подышусвежим воздухом. Мы оставим от проходимца адвокатишки рожки да ножки. К концуслушаний его репутация аса юриспруденции будет подмочена, как тряпичная кукла,попавшая в лужу. Сбей с него спесь, черт побери!

И Ковингтон прошествовал по залу с горделиво-оскорбленнымвидом. Ясно было, что мало кто отваживается вставать ему поперек дороги, когдаон в ярости. А помощник Ковингтона приступил к предварительному опросусвидетелей. Он знал, что человек, обнаруживший мертвое тело, – один из агентовДрейка, а следовательно, преподнесет информацию с точки зрения, выгодной дляМейсона. Поэтому Джарвис обращался с парнем крайне осторожно, так сказать, вбелых перчатках.

Он ограничился тем, что спросил свидетеля, видел ли тотмашину, стоявшую у дороги, смог ли осмотреть ее и находился ли внутри трупженщины. Выяснилось, что парень нашел револьвер, валявшийся возле автомобиля, иоповестил полицию. В следующий раз он видел тот же самый труп на опознании.