И разве можно ходить так поздно в гости? — задала я вопрос, не понимая до конца, зачем.

— Давно живёт. И ждёт. Он очень ждёт, когда мы приведём к нему кого-то в гости, — проговорил шедший сзади Грако глухим и задыхающимся голосом.

— Хозяин любит гостей в любое время, — успокоил меня Грэко.

— А кто Хозяин? — спросила я.

— Ты его увидишь, — тихо ответил Грико.

Я не заметила, как мы резко свернули с тропинки и стали углубляться в лес. Ладонь Грэко держала мою руку чрезвычайно крепко, мёртвой хваткой, но при этом мягко. У меня в какой-то момент, пока они меня вели, создалась иллюзия, что они проходят сквозь деревья. Не знаю, может, мне показалось. Грэко, Грико и Грако вели меня вглубь зарослей.

— А почему вы раньше долго никого туда не водили? — спросила я.

— Хозяин отдыхал, — ответил неопределённо Грэко. — Не бойся. По дороге с тобой ничего не случится. Мы, три слуги, охраняем тебя для встречи с Хозяином.

Мой сознание всё глубже окуналось в туман. Я шла, одурманенная, опьянённая, мой мозг с трудом реагировал на позывы логически и разумно мыслить. Меня вели по зарослям, влажные ветки били по лицу и цеплялись за одежду. А мне казалось, что это всё происходит во сне. Я не могла поверить, что всё наяву. Такого просто не может быть! Сознание отказывалось принимать, что я во власти сверхъестественных существ, завладевших моей волей.

Задавать вопросы… Разговаривать с ними. Молчание угнетает.

Призраки — это бред, этого не может быть! Никаких призраков не существует! Так кричало во мне воспитанное с молоком матери мировосприятие логики и здравого рассудка.

— Почему вы называете себя три слуги? — спросила я.

— Так сложилось с самого начала, — неопределённо ответил шедший рядом Грико.

— А где вы живёте? — поинтересовалась я.

— В желаниях и воле Хозяина! — ответил следующий за мной тенью Грако.

Мне стало не по себе, что этот брюнет Грако идёт сзади меня. Почему-то из всех троих, при прочих равных, он производил впечатление наиболее опасного.

— Как это — в желаниях и воле? — спросила я, не понимая.

— Мы же три слуги, сама знаешь ответ! — эхом отозвался Грико.

— Не забивай голову ненужной информацией о таких ненужных личностях, как мы, — улыбнулся Грэко. — О нас разговор скучный. И вообще, сегодня ты — главная героиня нашего парка.

— О да, ты даже лучше, чем та, кого мы предполагали избрать на эту роль! — прошептал Грако, в какой-то момент приблизившись ко мне настолько близко, что я чувствовала его спиной его дыхание и касание.

Мне стало ещё больше не по себе. Грико предупредительно прошипел, обращаясь к Грако:

— Не раскрывай ненужных карт! Не видишь, что условия задачи Хозяина сильно изменились? Зачем возвращаться к былому?

Их таинственные разговоры, намёки сводились неизвестно к чему. Я была под внушением их мягкого давления и влияния на меня, воспринимала всё в тот момент как нелепый сон. Однако оставшегося куска моего сознания хватало, чтобы оценивать изменение окружающей обстановки. Мы шли по парку сквозь сумрачные заросли, ни разу не выходили на пешеходную аллею. И совершенно внезапно среди деревьев проступила большая тёмная громада двухэтажного здания с широким фасадом с колоннами, двумя крылами и треугольной надстройкой над главным входом. Свет в этом здании не горел, и в темноте его особо не разглядеть, но меня вели прямо к нему.

— Это и есть Усадьба? — спросила я.

— Да, и наш путь продолжится в недра её тайн, — пояснил Грэко.

Подул резкий пронизывающий ветер. Сразу потемнело. Где-то угрожающе и протяжно каркнул ворон. Я ничего не имею против этих птиц и ни капельки не суеверна, но в тот момент сердце моё дрогнуло.

Потому что в ту таинственную ночь, одну из самых опасных ночей моей жизни, я была всего лишь глупой девочкой, поверившей, что в одиночку можно исследовать нечто запретное и выйти при этом сухой из воды.

Мне показалось, что здание заброшенной и затерянной в самой непроходимой глубине парка Усадьбы зовёт и заманивает в себя, словно там в окнах плясали маленькие феи с золотыми колокольчиками, как в старой полузабытой детской сказке со страшным концом.

— Видишь, — сказал так, словно соловей пропел, Грэко, — Почти двадцать лет тебя тут ждали!

Он отпустил мою левую руку и аккуратно взял за плечи. От него повеяло волной могильного холода, но отшатнуться я не решилась. Грико чуть прошёл вперёд, поднялся по заросшим мхом и растительностью ступенькам к парадной двери, распахнул её. Раздался протяжный жалобный скрип: Усадьба приветствовала своего гостя. Теперь она являлась старым диким монстром, зевавшим перед поглощением очередного лакомого, хоть и редкого, куска пищи. Мне стало одновременно и жутко, и интересно, то есть невтерпёж посмотреть, что будет дальше.

Такое бодряще-испуганное состояние обычно я испытывала, когда смотрела хорошо снятый фильм ужасов, где в финальной сцене герой должен совершить подвиг, но на каждом шагу где его подстерегали внезапные опасности.

Когда передо мной открыли дверь Усадьбы, ведущую лишь в темноту, я обернулась назад, чтобы окинуть возможно в последний раз взглядом тот мир, из которого меня уводили. Отчасти по моей воле, а отчасти — против. Мой взгляд уставился в шедшего по пятам Грако. Встретившись с моими в тот момент, наверно, испуганными, глазами, он довольно ухмыльнулся.

И я увидела, что у него какие-то очень уж большие клыки.

Парень вздумал прикольнуться и поиграть в вампиров? Несмотря на то что, по моему убеждению, призраков не существовало, эти три призрака не исчезали. А милый и обходительный Грэко подвёл меня к ступенькам. Грико прошёл вперёд, затем Грэко, отпустив меня, чтобы я прошла в узкую дверь, приготовился войти следом за мной. И все пути назад перекрыл Грако, который, едва мы очутились в тёмном помещении, с гулким стуком закрыл дверь. Я услышала резво поворачиваемый изнутри засов.

В следующий миг Грико зажёг самый настоящий факел. Свет его яркого пламени осветил просторное помещение — холл. Тут царила разруха и вековые руины. На потолке уютно обустроились летучие мыши и пауки со своими паутинами. По обе стороны справа и слева на второй этаж уводили лестницы с