Шар с волчьей мордой рос. Шириной он теперь был в десять пальцев, имел розово-серый цвет, а его круглые контуры четко просматривались даже днем.

Винневра сильно отощала. Райзер обнюхал нас, проверяя здоровье, и тревожно посмотрел на меня: девушке становилось хуже, как и всем нам. В джунглях еды нашлось совсем немного, и мы шли размеренным шагом. Что же до Мары, то трудно было судить, теряла ли она в весе, настолько густым был ее мех. Однако вокруг локтей и бедер он выпадал клочьями.

Она подбирала эти клочья и развешивала на деревьях, затем ждала внизу и спустя некоторое время сдавалась.

Лес становился все ниже, постепенно сменяясь травянистыми полянами. Те, в свою очередь, уступали пышным лугам с высокой травой.

Мы шли уже больше двадцати двух дней – я снова потерял им счет. Сразу после заката Мара насадила клок темно-бурой шерсти на кончик длинной тростины. Потом они с Винневрой сели рядом.

Вскоре вокруг меха запорхали несколько длиннохвостых птиц. Охотницы сохраняли неподвижность. И вот совсем крохотные птицы, привыкнув к ним, стали цепляться за тростину и срывать с нее мех…

Мара, выбросив вперед могучие лапы, поймала сразу пять пичуг. Мы свернули им шею и съели их сырыми вместе с внутренностями. Обезьяне отдали две тушки, но та, разорвав одну, протянула половину Винневре. Девушка объяснила, что так Мара решила почтить память Геймлпара.

Луг вскоре сменился оголенной почвой, отчасти вспаханной, как будто в ожидании сева. Мы уже отошли на приличное расстояние от зараженной пылью территории, но я сомневался, что здешние угодья в обозримом будущем приглянутся какому-нибудь земледельцу.

– Вот это ты видела? – спросил я Винневру.

Она кивнула.

– Я думал, что тут всюду луга.

Девушка отрицательно покачала головой:

– Там есть деревья и трава. – Она вытянула руку по курсу нашего движения. – Как ты сразу заметил.

Но я все же проглядел этот маленький участок земли, который даже сейчас казался бурой черточкой на фоне более обширной желтой и зеленой местности.

– Что еще есть поблизости?

– Только земля во всех направлениях.

– Почему ты не предупредила об этом?

– Теперь буду предупреждать, если хочешь, – ответила она.

– Хочу. Предупреждай каждый раз.

Она понурилась:

– Что, если я опять ошибусь?

– Просто говори мне.

Мы плелись по грязи целый день, пока не заметили тянущуюся вдоль внутреннего горизонта сизую линию. Несколько часов спустя поняли: это массивная рельсовая дорога с необычным ограждением, висящая над землей без видимой опоры.

– Куда она ведет? – полюбопытствовал я.

Винневра указала вдоль пути. Вполне очевидно.

– Что на другом конце?

– Что-то, чего я не понимаю. Не могу разглядеть четко.

– Еда?

– Может быть. Я вижу и чувствую еду в той стороне.

– Трава и деревья?

– Не там. Может, вон там. – Она указала в сторону от дороги.

– Дичь?

– Я не знаю, – покачала она головой.

Старый дух решил, что настало время вновь внести свой вклад.

Возможно, это транспортная система.

Я увидел крупные и шумные штуковины, бегущие вдоль, выше, возле – или по обе стороны – двойных и одиночных рельсов, как лежащих на земле, так и поднятых в воздух, вроде этих.

Обычно они ведут к местам, где есть ресурсы, либо перевозят пассажиров. А пассажирам нужно питаться.

Многовато деталей для меня в роли лидера. Мы снова голодали.

Сменив направление, мы пошли по ходу вращения колеса, не отдаляясь от огражденной дороги.

Мы с Райзером отстали от девушки и обезьяны на дюжину шагов.

– Старый дух подначивает? – спросил он.

– Да, – угрюмо отозвался я. – А у тебя что?

– Она говорит, что скоро наступит долгая тьма.

– Я тоже это видел.

– Долгая тьма, трудный путь. Мы снова идем за девушкой?

– Да, – ответил я. – Пока что.

– Поиск дичи стоил попытки, – сказал он. – Не виню тебя. – Райзер помолчал еще какое-то время. – Старый дух считает, что под нами обширные полости, похожие на пещеры. Почему бы не поискать путь вниз? Может, там по-прежнему все в порядке.

Мне вспомнилась пробитая в колесе большая дыра с зазубренными краями, которую мы оставили во многих километрах позади. В ней слой за слоем – разрушенные ярусы с отсеками. Вспомнилась и пропасть возле стены. Возвращаться для изучения поздно. Наверняка дыру уже заделали, а пропасть успела заполниться.

Что случилось с теми людьми? С боевыми сфинксами, пасшими их, как скот? Предтечами управлялись эти машины или самим Изначальным?

Контролирует ли Изначальный это колесо, в конце-то концов?

– Не думаю, что спускаться туда – хорошая идея, – произнес я.

– От тебя дурно пахнет, – заметил Райзер.

– Хочу обмочиться, – ответил я.

– Я тоже, – поддакнул Райзер. – Но давай-ка не будем, а скажем, что так и сделали.

Старая шутка чаманушей, причем не самая удачная.

Мы молчали несколько часов, пока не увидели большую вытянутую штуковину на рельсе.

С виду машина была похожа на гигантскую куколку мотылька, прицепившуюся к тростинке, и имела два узких стабилизатора с обеих сторон. Ни окон, ни дверей, и никакого видимого средства, чтобы проникнуть в нее.

– Большой вагон, – подытожил Райзер.

Или воздушный шар, каким-то образом привязанный к рельсу, подумал я. Только он не качается на ветру.

Мы походили вокруг машины и под ней. Если это вагон, добраться бы до него, залезть внутрь, привести его в движение… да побыстрее!

Но он висит слишком высоко.

Устало опустившись на землю, Винневра и Мара наблюдали, как мы накручиваем круги, рассматривая вагон.

– Он перевозит Предтеч или их вещи? – спросила Винневра.

– Ты не видишь?

– Нет, вижу только дорогу. Что в ее конце? – После долгого молчания Винневра пожала плечами. – Она ведет туда, куда нам надо, – сказала девушка, настороженно глядя на меня.

Спорить с ней было бы бессмысленно и даже жестоко.

Вы спятили, отметил с сухой иронией лорд-адмирал. Предтечи разрушили все, что от нас осталось, вырастили людей снова и сделали своими инструментами… своими игрушками.

– Тогда идем, – предложил я.