Способны ли эти механические прислужники страдать вместе со своими хозяевами?

– Где мы находимся? – спросил Райзер.

– На орбите вокруг звезды, на самой окраине Галактики.

– Планеты есть?

– Немного. Большинство из них – обычные ледяные луны. Есть одна крупная, состоящая из водяного льда и горных пород. Она приближается. Она уже слишком близко.

Возле пристани паром замедлился. Формой он походил на пару гладких длинных бумерангов белого цвета; их соединенные концы служили носом и кормой. Нас окатило белой пеной.

Обезьяна встряхнулась, обрызгав остальных.

– Поднимайтесь на борт, – сказал смотритель, когда дверь, опустившись, образовала трап.

– Внутри есть больные? – спросила Винневра с дрожью в голосе.

– Нет. Вас ждут, а времени осталось мало. Это все, что мне сказали.

Мы взошли по трапу. Внутри паром мало отличался от вагона, хотя был шире, а потолок находился выше. Маре не пришлось пригибаться. Винневра порыскала в поисках других пассажиров, но никого не обнаружила.

– Может, Предтечи набивают пассажиров в какой-нибудь отсек, усыпляют их и навевают им сны, чтобы путь казался короче, – предположил я.

Винневра свернулась клубком на сиденье.

– Замолчи, пожалуйста, – попросила она.

Тонко застонав, Мара улеглась в проходе.

Райзер встряхнул руками:

– Мне кажется, Предтечи здесь сейчас не главные.

Эта мысль отнюдь не прибавила мне спокойствия.

– А кто главный?

– Не знаю. – Он опустился на корточки и похлопал по скамье рядом с собой, приглашая меня сесть.

Сквозь прозрачные стены мы наблюдали, как паром отчаливает от пристани и набирает скорость. Брызги стекали, не оставляя следов на корпусе. Все такое гладкое и в то же время на удивление незамысловатое: рельсовый транспорт, эта лодка… Очень уж они просты. Прямо-таки по-детски. Я ожидал от Предтеч большего.

Всю жизнь я считал, что Предтечи – божества, опекающие нас, в большинстве своем живущие далеко-далеко, не особо жестокие, но сложные для понимания. С момента встречи со Звездорожденным на Эрде-Тайрине все мои представления о Предтечах были поочередно развенчаны. И что же осталось?

Быть человеком нелегко во все времена. Пытаясь понять, кто ты есть, не сравнивай себя с ними.

– Пожалуйста, помолчи, – пробормотал я. – Это не тебе нужно разбираться в ситуации, оставаясь в живых.

Если я настолько бесполезен, почему Создательница поместила меня сюда? Сомневаюсь, что в тебе таится какая-то великая мудрость.

Меня это рассердило.

– Ты не существовал бы без них, как и я.

Райзер посмотрел на меня. В его глазах читалась грусть, уголки рта были опущены, и я понял: друг чувствует то же, что и я, да и мысли у него схожие.

Плавание выдалось долгим и тихим. Озеро, море или река – возможно, тот же водоем, что мы пересекли ранее, – оставался однообразно серым на протяжении многих часов. В какой-то момент он сузился до канала с такими же серыми утесами по обеим сторонам. Затем снова расширился, его берега уходили далеко вверх по ленте.

Я не мог оценить нашу скорость. Брызги пролетали со свистом.

В тревожные моменты я представлял, что это западные воды, через которые мы несемся к дальним берегам… Но сейчас все эти сказки выглядели слишком старыми и примитивными, чтобы верить в них.

Я утратил всякую связь с изображениями в священных пещерах. Все, что я видел с того момента, как покинул кратер Джамонкин, делало эти рисунки, впервые рассмотренные при дымном свете глиняных плошек с жиром, пустыми и глупыми. В этих краях у меня нет корней, и я не знаю, что это за вода – духовная или обычная, живая или мертвая. Для Предтеч жизнь и смерть означают совершенно разные вещи.

Старый дух также нисколько не был впечатлен всем тем, чему меня учили шаманы, царапая мне спину и нанося знаки, подтверждая мою возмужалость.

Как же низко вы пали, какими неразумными стали! Словно скот или домашние питомцы.

Я не обиделся – упрек был вполне справедлив.

Винневра прикоснулась к моему плечу. Ее лицо было ясным и спокойным, глаза сияли.

– Думаю, теперь я поняла. Здесь было место для детей Предтеч; здесь они могли учиться и играть в безопасности. И я знаю, откуда берутся гейсы. Они приходят ко мне в голову, как солнечный свет пробивается сквозь тьму. Когда появляется что-то важное, о чем я должна узнать, гейсы свежие. А еще они говорят голосом ребенка – совсем маленького, потерянного.

– Почему ребенка?

– Не знаю, но голос очень молодой.

– Мальчик или девочка?

– Оба.

– Что голос говорит тебе сейчас?

– Мы направляемся туда, где мы нужны.

– Куда именно?

Мара протянула огромную лапу, и Винневра взяла ее за большой палец.

– На Эрду.

– Как? – усомнился я. – Поплывем туда, что ли?

Скривившись, она перевернулась на другой бок и свернулась калачиком.

– Воздух полон лжи, – прорычал Райзер.

– Возможно, – согласился я, но меня странным образом озарило. – А что, если людям поручают работу, с которой не справились Предтечи?

– Какую? – спросил Райзер.

– Убить Изначального. Предтечи передрались и заразили друг друга. Значит, чтобы умертвить Изначального, починить Ореол и переместить его куда надо, остались только мы.

Райзер подался вперед, впился в меня сияющими глазами.

– Мы опасные люди, – прошептал он. – В нас проснувшиеся старые воины.

Паром приблизился к берегу, развернулся и стал двигаться параллельно высоким выцветшим зеленым утесам. Райзер указал на здания сизого цвета, увеличивающиеся по мере нашего приближения, – массивные асимметричные башни, расставленные волнистыми линиями над обрывом. Они поддерживали остатки того, что когда-то могло быть крышей: выпуклые зазубренные куски, похожие на скорлупки огромного яйца. Мы проплыли под ближайшей башней. Паром накренился, выполняя очередной широкий разворот и высоко поднимая брызги. Нашему взгляду предстали зияющие в крыше дыры.

Увлекательное путешествие для маленьких Предтеч! Теперь я понял, о каких детях говорила Винневра.

Во многих километрах дальше высилось большое серое пятно с ровным горизонтальным верхом. Когда мы подплыли ближе, оно превратилось в огромную кривую стену падающей воды. Ее основание тонуло в густых тучах брызг. Водопад, по моим прикидкам, имел высоту девять или десять километров.

– Буря? – нахмурился Райзер.

– Не думаю, – сказал я.