Кажется, мы очутились на дне высокой и узкой шахты, уходящей вертикально в глубины колеса, где располагались корабли и прочее оборудование, ожидавшее своего часа. Я подошел к Райзеру, на которого большие вещи никогда не производили впечатления.

– Опять демонические штуки Предтеч? Скучно, – не разочаровал он меня. – А еда где? – Он оглянулся назад, беспокойно махнув белыми веками.

Винневра опустилась на колени. Мара стояла рядом с ней, раскинув лапы, пыталась сохранить равновесие и смотрела на нас, словно ждала помощи.

Прижав руки к вискам, Винневра закричала:

– Я услышала тебя! Хватит!

Что-то вокруг нас переменилось – отступило. Меня это отчего-то разочаровало; я бы даже сказал, что возникло чувство потери. Винневре, однако, случившееся принесло облегчение. Она встала.

– Туда! – воскликнула девушка, снова повеселев. – Не бойтесь, сеть не даст вам упасть.

Мару это не успокоило. Тьма за краем посадочной платформы вызывала тревожное ощущение глубины. Все действительно выглядело так, что если мы сорвемся, то отправимся в вечное падение. И тем не менее, держась подальше от краев, мы пошли, куда указала Винневра – и куда звал аромат пищи.

Давным-давно я слышал об играх, в которых люди были пешками демонов и богов. На Эрде-Тайрине такие страшилки обычно рассказывали детям. И вот теперь стало очевидно – а ведь я понял бы гораздо раньше, если бы не отвлекался, – что все кошмары и грезы, насылаемые на нас, слабых и беспомощных смертных, сбылись с тех пор, как я встретил Звездорожденного.

Коли так, освободись от них, подбодрил лорд-адмирал.

– Как? – прошептал я.

Обрати их силу против них. Здесь они слабы или мертвы.

– Ничто здесь не реально! – взвыл я.

Райзер прижал палец к выпяченным губам, затем подмигнул – не подшучивал, а давал разумный совет. На этом этапе нашего странствия не было смысла раздражать старых духов.

Мы последовали за Винневрой, которая перешла на дорожку справа, а затем двинулась по другому пути, длинному и прямому. Паром позади уменьшался, пока не стал размером с мой большой палец. Центр сети потемнел, и в этом сумраке постепенно растаял паром.

Позади нас и под нами царила тьма. Выше могла находиться внутренняя поверхность колеса; опустевшие города, увядшие равнины, запорошенные пылью пустыни, ложные, едва вырисовывающиеся пейзажи, мертвые Предтечи и все то, с чем мы встретились, включая собственных сородичей-людей.

Возможно, это тоже было смазанным изображением. Возможно, само колесо исчезло, оставив лишь эту светящуюся паутину.

Обычно в снах мы не можем вернуться туда, где побывали, а если и получится, то увиденное будет отличаться от того, что запомнилось. Если бы конечным пунктом назначения была Эрде-Тайрин – Эрда, – это нарушило бы фундаментальный закон для всех сновидений.

А там, где есть паутина, может оказаться и паук. Теперь мне по-настоящему захотелось обмочиться или обделаться, даром что желудок пуст, – чтобы вызвать отвращение у любого хищника. Да-да, люди способны источать такую сильную вонь! А еще хотелось бежать – бежать, либо спрыгнуть в пропасть. Может, тогда я проснусь и слезу со своего грубого ложа из досок и сена и услышу, как в соседней комнате бренчит чашками мама, – а после потянусь, зевну и примусь составлять план на день, вспомнив, чем мы с Райзером собирались заняться.

Ах, счастливые, славные времена.

Они уже не вернутся.

А если я умер, если уже пересек западные воды, то, очевидно, я не получил милости Абады.

Мы шли. Покойники, как утверждают старые легенды, ходят вечно и не знают, куда идут.

Первым паука разглядел Райзер и сильно ткнул меня в бедро. Посмотрев влево, я обнаружил зазубренную, шипастую синюю ногу, а затем другую. Взвизгнув, Райзер полез на меня, как будто я был деревом. Я позволил ему это сделать.

Держа друга и медленно, неуклюже поворачиваясь влево, я увидел Мару, а вдалеке за ней другую ногу, скользящую по лабиринту. Завершив оборот, я увидел десятки таких конечностей, аккуратно гарцующих по паутине.

Мои опасения сбылись.

Мне понадобилась вся моя отвага – или глупость? – чтобы прогнуться назад в позвоночнике и посмотреть вверх. Там, поддерживаемая синими острыми ногами, нависала масса плотно сросшихся кристаллов, размером с город, только перевернутый вверх тормашками. Она пульсировала густым призрачным светом. На гранях кристаллов обильно кишели звезды-светлячки, за которыми тянулись светящиеся нити.

Ноги оказались не ногами, а чем-то вроде твердых молний, поддерживающих скопление кристаллов. Вот конечности исчезли, вот снова появились, а теперь согнулись, как под тяжелой ношей.

Кристаллический город опускался на нас. Из его центра полилось изумрудное сияние, ярче всего окружающего, а в следующий миг на нас упал взгляд – самый бдительный из всех, под которыми мне довелось побывать.

Мечущийся зловещий свет исходил от единственного зеленого глаза, расположенного в середине гигантской друзы.

Райзер намертво вцепился в меня. Винневра замерла, видимо решив сдаться и умереть. Мара поднялась во весь рост, расправив внушительные плечи и открыв пасть, чтобы зареветь…

Еще больше светящихся нитей покрыли город. Друза повернулась, опустилась позади нас, а затем переползла через край паутины вниз и остановилась так, что кристаллы расположились вертикально.

Нити слились с улицами.

Мы смотрели на ощетиненную кристаллами стену, находясь на одном уровне с большим зеленым глазом. Это око превратилось в центр лабиринта. Запах еды усилился. Вопреки страху мой рот наполнился слюной. Меня тянуло вперед, как беспомощное животное, ведомое основными инстинктами.

Винневра обернулась. В отраженном свете ее лицо жутко отливало зеленым.

– Мы дома! – выпалила она.

Большой зеленый глаз приподнялся. Сеть из мостиков медленно гасла под напором мглы, что текла из обвитой паутиной кристаллической массы.

Мы видели такое раньше, сказал лорд-адмирал, и до меня дошло, что старый дух ничуть не испугался, и не потому, что был уже мертв. Он ощущал вред, причиняемый его старым недругам-Предтечам, и это было намного важнее, чем его собственное или мое благополучие. Это тот, кто предал Предтеч, их величайший монстр. Мы его знаем. Помнишь?

Но я пока не мог вспомнить.

Вокруг нас опустились стены. Поначалу они отражали блеск глаза, но затем по их бледным поверхностям заплясали сцены, похожие на зарисовки для множества снов.

Мы здесь потому, что некоторые люди невосприимчивы к Искажающей болезни. Этот секрет мы еще не раскрыли им. Если раскроем, то погибнем все!

Внутренний голос заглушила вспышка зверского голода. Под этим натиском любые трезвые мысли ретировались на задворки сознания.