Вагон оказался покрыт пылью и вязкой зеленой жидкостью. Едва мы вышли, дыра в борту закрылась – похоже, выросла новая дверь, – а затем транспортное средство, развернувшись, повисло под мостом, ниже платформы.

Думаю, мы сейчас увидели работу Композитора.

– Опять ты его упомянул, – пробормотал я. – Что это такое?

Машина, которую Предтечи использовали давным-давно, пытаясь спасти тех, кого затронула Искажающая болезнь. Мы считали, что от нее отказались.

– Ты говорил, что Композитор как-то связан с превращением Предтеч в смотрителей.

Это его другая функция. Композитор – очень мощное устройство, если это устройство. Некоторые полагали, что он сам создал себя, что это Предтеча, возможно, творец жизни, сохранившийся на последних стадиях Искажающей болезни.

Мне расхотелось слушать дальше. Я сосредоточился на реальном и вполне осязаемом окружении. Мы находились в обширном темном пространстве. Других вагонов не наблюдалось. Тот, что привез нас и этих ужасных пассажиров-невидимок, почти неслышно загудел, завибрировал и устремился к далекому бледному пятну дневного света – очевидно, туда, откуда он прибыл.

Райзер собрал нас вместе, словно пастух, даже привел обезьяну, которая смиренно реагировала на его толчки. Зеленоглазый смотритель вылетел вперед и описал круг вокруг нас.

– Пожалуйста, следуйте за мной. Здесь есть предметы первой необходимости и убежище.

– Что же мы ели внутри этой штуки? – шепнула Винневра мне на ухо, будто не желая обидеть машину.

– Не спрашивай, – сказал я, но почувствовал себя еще хуже.

– Они были Предтечами? – продолжала она, указывая на темную арку, через которую другие смотрители перемещали клетки.

– Думаю, да.

– Это Искажающая болезнь?

– Да.

– Мы ее тоже подхватили?

Я вздрогнул так, что клацнули зубы.

Мы восстановились достаточно, чтобы ходьба перестала причинять боль, однако путь по пещере казался бесконечным. Над нами бесшумно появлялись и исчезали расположенные на разной высоте архитектурные элементы: стены с балконами и окнами, длинные пролеты вышележащих мостов и подвесных дорог; все это медленно колебалось, как та анцилла в вагоне. Что бы ни представляло собой это место, оно мечтало о лучших временах.

Смотритель вел нас к большому квадратному отверстию, и внезапно, будто пройдя сквозь завесу, мы оказались на широкой пристани, освещаемой солнечными лучами. Перед нами лежал обширный серый водоем; покрытый пятнами, он простирался вдаль, к низким скалистым обрывам.

Возле пристани лежали, накренившись, крупные водные лодки, показавшиеся мне полузатопленными; памятуя о трюках Предтеч, нельзя было сказать этого наверняка. На берегу возле каждой были свалены крупные цилиндры.

На пристани лежало несколько обгорелых смотрителей, их глаза были темны: печальная картина запущения, к которому мы уже привыкли.

Зеленоглазый проводник поднялся до уровня моего лица и предложил нам подойти к краю пристани.

– Через некоторое время прибудет скоростной паром, – сообщил он. – Ждите его здесь. Если вы испытываете голод или жажду, вам будет предоставлено ограниченное количество еды и питья, однако не стоит задерживаться.

– Почему? – поинтересовался я.

– Еще идут бои.

Похоже, мы встретили еще одного правдивого смотрителя. Лучше узнать о ситуации на колесе, как она представляется зеленоглазому. А впрочем, мы, простые смертные, разве можем как-то на нее повлиять?

– Где они идут?

– Вокруг исследовательских станций.

– Дворец Боли! – Лицо Винневры исказилось от гнева.

Она подняла кулаки, будто хотела защититься от смотрителя или даже ударить его. Я дотронулся до ее плеча; она стряхнула мою руку, но все же позволила мне говорить. Лорд-адмирал едва слышно подсказывал вопросы, утоляя собственное любопытство и добавляя мне мудрости и опыта.

– Люди подвергались заражению? – спросил я.

– Поначалу нет. Затем прибыл Пленник.

– Когда это оружие было испытано на Чарум-Хаккоре?

– Да.

– Как Изначальный, Пленник, попал сюда? – спросил Райзер, без сомнения управляемый Юприн.

Зеленый глаз машины засветился ярче.

– Архитектор лично доставил его на установку.

– Изначальный находился под временны`м замкóм?

– Нет.

– Ему было позволено действовать самостоятельно?

– Сперва он не двигался. Вероятно, пребывал в спячке. Затем Архитектор покинул установку, оставив за себя своих исследователей. Они урезáли роль творцов жизни, пока наконец не изолировали их вместе с группой отобранных людей в небольших заповедниках.

– Но были и другие люди, не находившиеся под опекой творцов жизни?

– Верно. Много людей.

– И ученые Архитектора продолжали опыты по их инфицированию?

– Да.

– Они добились успеха?

– В конце концов добились, но лишь с несколькими людьми. Исследователи также пытались получить доступ к информации, записанной в человеческие гены лично Библиотекарем.

Я уставился на свой пупок. Во мне бушевал водоворот печальных противоречивых эмоций, и вдруг я сообразил, что этой сумятицей обязан лорду-адмиралу.

– Как они получили этот доступ? Задавая вопросы?

– Извлекая записи и сохраняя их в другом месте.

Спроси про Композитор!

– Что такое Композитор?

– Этот термин отсутствует в памяти, – ответил смотритель.

– А мне кажется, что ты знаешь. Что такое Композитор?

– Возможно, это архаизм. Термин отсутствует в памяти.

– Хочешь сказать, Композитор больше не применяется для превращения живых существ в машины?

На этот раз ответа не последовало.

Я расслышал слабое жужжание. Белая точка рассекала водоем вдоль далекого обрыва, выполняя широкий разворот и направляясь к нам. Должно быть, обещанный паром.

Мысли смешались.

– Ты отправишься с нами?

– Нет, – сказал смотритель. – Это моя станция. На меня возложены обязанности по уходу за ней.

– Там, куда мы попадем, будут другие смотрители? Другие анциллы?

– Да. Три минуты до прибытия парома.

– Эта война… Творцы жизни взбунтовались против строителей?

– Да.

Проклятое умалчивание!

– Почему?

– У Пленника был долгий разговор с анциллой, которая управляла установкой. Она отключила щиты и нарушила меры безопасности в центрах исследования Потопа, заразив строителей и многих творцов жизни. Затем переместила установку к столичной системе, где нас атаковали флотилии Предтеч, вынудив совершить новый маневр, но не прежде, чем основное оружие было использовано против столицы. – Голос убавился в громкости и высоте, как будто машина выражала грусть.