Ореол готовился к грядущей угрозе.

Я ничего не ощущал и не дышал. Лишь трезвое мышление оставляло хоть какую-то надежду на то, что я жив. Тем не менее мне такая изоляция понравилась. Ни чувств, ни боли – только обучение и чуткое созерцание.

Потом я услышал голоса. Странная избирательная слепота исчезла, и я понял, что стою – слегка наклонившись вбок, но стою. От прежней панорамы осталась красно-серая планета, находящаяся совсем близко, а также само колесо и те звезды, что не были скрыты шаром. Под ногами была темная платформа, рядом двигалось множество теней.

Ко мне приблизилась небольшая тень и протянула размытую руку – и все стало четким. Я смотрел на десятки людей; некоторые были похожи на меня, другие отличались.

Мои пальцы сжал Райзер. Присев, я обхватил его руками. Он заскулил.

– Больно, – выговорил друг и повернулся, чтобы показать рану на спине – зарубцевавшуюся, но розовую и воспаленную. Волос на поврежденном участке кожи не было. – Глубоко ужалило.

Я ощупал собственную спину и съежился от страха, найдя дырочку. Посмотрел на руку, ожидая увидеть кровь, но пальцы оказались сухими.

Все мы, мужчины и женщины, были голыми. Многие совсем старые, как Геймлпар перед смертью. Моих ровесников оказалось мало. Изредка звучали слова. Мы стояли под звездами, озаренные светом красно-серой планеты, быстро сокращающей расстояние между собой и колесом.

– Кто привел нас сюда? – спросил я.

Райзер начертил пальцами круг перед своими глазами и ответил:

– Зеленоглазый.

Ближайший к нам мужчина, высокий и пожилой, с коричневой кожей, скошенным подбородком и толстой шеей, попытался что-то сказать, но я не понял. Старый дух не пришел на помощь, и даже Райзер, знаток многих человеческих языков, ничего не разобрал.

Загорелая женщина осторожно отстранила старика и заговорила простыми, короткими, отрывистыми фразами, как ребенок, но по крайней мере ее речь мне понять удалось.

– Вы последние, – сказала она. – Все… другие… Недавно… Мало времени… Но вы последние.

Она повернулась и показала, что из ее складчатой талии был вырван кусок плоти, а рана залечена.

К нам приближались молодые. Старики разошлись, пропуская их, а Райзер приблизился к ним, обнюхал. Я полностью доверял ему.

Затем он бросился вперед и исчез среди старых людей.

Молодые мужчины и женщины – среди них не было детей – начали сравнивать свои зарубцевавшиеся раны. Иные вроде бы смущались из-за наготы, другие – нет. Некоторые, с остекленевшим взглядом, были напуганы до немоты, но остальные как по сигналу заговорили. Меня окружили пятеро или шестеро чересчур общительных мужчин и четыре-пять женщин. Каким-то образом я выделялся среди них, возможно, оттого, что был последним из прибывших либо последним из пробудившихся.

Лица завораживали меня, но среди людей я не видел Винневру. Некоторые напоминали Геймлпара своей темно-лиловой кожей, красновато-бурыми волосами, плоскими лицами и умными глазами с мягким взглядом.

Но Винневры здесь не было.

Возраст, различия во внешности, малочисленность молодых – это дало мне первую небольшую подсказку. Затем вернулся Райзер, он вел за собой троих чаманушей: мужчину и двух женщин. На Эрде-Тайрине женщины из народа Райзера казались мне тихими затворницами. Лишь после долгого знакомства у них внезапно появлялась запредельная фамильярность, манера задавать нескромные вопросы и подначивать по любому поводу, ни в чем не зная меры. Я так и не научился правильно вести себя с женщинами-чаманушами, хотя бы с родственницами Райзера, поскольку общался с ними мало. Райзер редко приглашал меня к себе и на дело предпочитал ходить со мной и с юными сообщниками-хаманушами.

Возраст этих двух женщин определить было нелегко. Чамануши седели уже в подростковом возрасте, но, в отличие от моего народа, волосяной покров у них редко выбеливался полностью.

– У каждого не хватает куска, – сказал Райзер.

Его спутники стояли в нескольких шагах позади него и, шевеля ноздрями, наблюдали за толпой. Они взялись за руки, и один из них предложил Райзеру присоединиться. Он принял приглашение и выразительно кивнул мне, желая передать что-то важное. В нарастающем гвалте мы едва слышали друг друга, так что Райзер прибег к жестам: «Они все с Эрде-Тайрина. Молодые упали с неба вместе с нами, старые были привезены сюда давным-давно».

Вокруг меня собирались другие люди, стало слишком тесно, но я не препятствовал им и не выражал недовольства. До меня уже дошло: в каждом из них прежде были духи-воины – своенравные, своехарактерные.

И у всех, молодых и старых, внутренние голоса замолкли.

Я пытался не разглядывать раны, когда люди повернулись ко мне спиной, подняли руки и зажестикулировали, но ничего не мог с собой поделать. Все мы стояли на широкой платформе под звездным небом и планетой, принявшей угрожающие размеры, и взирали на часть Ореола, так долго бывшую домом для многих. Все до единого мы были травмированы – «глубоко ужалены». Все хромали и корчились, когда ходили.

Но самым важным, самым неотложным вопросом был такой: почему мы оказались тут? Что нам уготовила машина, властелин колеса? Я почти не сомневался в правоте Райзера: за всем стоит зеленоглазая анцилла. Следует ли понимать так, что она теперь союзница Дидакта или даже Библиотекаря, самой Создательницы?

Колесо вернулось под власть Леди?

В моих мыслях отсутствовало что-то еще – то, без чего все эти гипотезы не имели смысла. Казалось, я утратил воспоминание о ребенке. Был ребенок… Ребенок контролировал… управлял зеленоглазой машиной.

Мы были представлены друг другу!

Но я не мог вспомнить ни его имени, ни облика.

Толпа расступилась, открывая проход. Все, вытянув шею, глядели на то, что поднималось над краем платформы. Я увидел ярко-зеленую вспышку. Смотритель – крупнее всех, встреченных мною, по меньшей мере два метра в ширину, – появился в поле зрения и стал двигаться между людьми.

– Добро пожаловать в новый центр управления нашей установкой, – произнес он красивым музыкальным, не мужским и не женским голосом, который отличался от голоса Предтеч.

Всех, молодых и старых, потеснила невидимая сила, и на середине платформы возник круг около тридцати шагов в диаметре. Я вспомнил тот миг на корабле Дидакта, когда вдруг как будто исчез целиком корпус и возникло тошнотворное чувство, словно я повис в космической пустоте.

Здесь, по крайней мере, присутствовал пол – палуба, как назвал бы ее лорд-адмирал.

– Приветствуйте же, – потребовал голос, – новых властителей этой установки.

В центре круга широко распахнулись люки, из которых появились другие смотрители – меньше размером, но в остальном практически неотличимые от крупного. У каждого был сияющий зеленый глаз. Когда они поднялись, люки закрылись.