Через час и все музыканты оркестра, включаясолистов-виртуозов, были готовы. Официанты с большим трудом оттащилигастролеров в номера. Начался немыслимый концерт. Храп, носовой свист, стоны, дьявольскийхохот и бредовые выкрики слились в потрясающую симфонию.

Тогда Геннадий и Джон Грей взялись за свое дело. Им нужнобыло закончить его, пока не явился с совещания маэстро Грегори фон Нофирогерг.

Во внутреннем дворе гостиницы возле пожарной лестницы ужеждали легоперы во главе с Рикко Силлой. Хозяин гостиницы, левый полузащитникдублирующего состава, был предупрежден. Геннадий и Джон Грей заходилипоочередно во все номера и везде делали свое дело.

Работа была уже почти закончена, когда друзей застигли вкоридоре звуки быстрых шагов и веселые голоса. Скрыться было негде. Джон Грейприслонил к стене футляр с контрабасом И на всякий случай сунул руку в карман,где у него лежал всегда пружинный нож.

Голоса приближались, и вот из-за угла коридора появиласьгруппа людей, впереди которой крупным командирским шагом шла не кто иной, как…родная, личная, неповторимая бабушка Геннадия Мария Спиридоновна Стратофонтова!

Первым желанием Геннадия было, не раздумывая, броситься вобъятия родному человеку. Вторым желанием было немедленно спрятаться за футлярконтрабаса, что он и сделал Бабушка! Его бабушка на Больших Эмпиреях! Умунепостижимо, как она сюда попала! Но что это? Рядом с бабушкой, отставая нашаг, шествует со своей застывшей улыбкой генеральный консул Старжен Фиц, а заними несколько ленинградских, явно ленинградских девочек, и среди них Доллис,вернее, не Доллис, а самая настоящая Наташа Вертопрахова. А дальше группапочтенных эмпирейских и советских граждан, и отец Наташи, доктор геологическихнаук Вертопрахов, и огромный ленинградский поэт Борис Горошкин. Уж не снится лиэто ему? Уж не галлюцинация ли это? Уж не результат ли это нервного напряжения?

Из-за контрабаса Геннадий услышал голос Наташи:

— Девочки, посмотрите, как похож этот бледный красивыймузыкант на Джона Грея — Силача-Повесу! Бон суар, месье!

— Бон суар, мадемуазель! — быстро ответил «бледныйкрасивый музыкант».

Геннадий схватил Джона за штанину.

В полном смятении чувств провел Геннадий всю ночь на Львинойлестнице. Тревожно вслушивался он в каждый, шорох, вглядывался в темные водыбухты. Ни Доллис, ни Чаби Чаккерс не явились.

в которой над кашлем, хлюпаньем и хрустом коленных суставовпреобладает мощный голос Марии Спиридоновны, а также звучат стихи огромногопоэта

Благосклонный читатель должен простить автору то, что в этойглаве он вынужден прервать описание напряженных драматических событий, оставитьсвоего героя в сомнениях и тревоге на Львиной лестнице Оук-порта и совершить неочень-то грациозный скачок в недалекое прошлое, в прохладные июльские днигорода Ленинграда.

Было прекрасное дождливое утро, когда Наташа Вертопраховаприехала на дачу Стратофонтовых в Лисий Нос. Мария Спиридоновна в это время,напевая песенку «Мы парни бравые, бравые, бравые…», неумелыми пальцамимастерила котлеты, похожие на аэростаты заграждения.

— Мы должны действовать, — коротко сказала она,выслушав рассказ Наташи о вчерашнем лондонском звонке.

— Но как? — пролепетала растеряннаядевочка. — Мария Спиридоновна, я очень тревожусь за Генку, ведь он такойфантазер! Однажды в турпоходе наша группа столкнулась с огромным стадом. Стадошло мимо нас очень долго, и всё дрожали, боясь быка. И вдруг, представьте, мывидим — верхом на быке едет ваш внук, и бык помахивает хвостом, словнообыкновенное домашнее животное…

— Моя школа! — не без гордости сказалаподполковник — Я совершенно не боюсь за Геннадия: он смелый, находчивый иблагородный мальчик. Но мы должны действовать, мы должны узнать хотя бы, чтотам происходит.

— Но как? В газетах совсем ничего не пишут об этоймаленькой стране.

— Мы должны поехать на Большие Эмпиреи!

— Мария Спиридоновна, но это же нереально!

— Нереально? — сверкнула очами штурман, смешала вбесформенную массу «аэростаты заграждения», вышла и вернулась в голубойаэрофлотской форме с орденской колодкой.

И при взгляде на нее Наташа поняла, что это реально, что всереально, что в мире нет ничего нереального.

Бабушка начала свою деятельность с Публичной библиотекиимени Салтыкова-Щедрина. Здесь в кратчайшие сроки она проштудировала всематериалы по Республике Большие Эмпиреи и Карбункл. Помогли и семейные архивы.В частности, в походном сундучке адмирала бабушка обнаружила русско-эмпирейскийсловарь, составленный врачом клипера «Безупречный» Фогель-Кукушкиным. Врезультате не прошло и недели, а Мария Спиридоновна уже прекрасно разбиралась вистории, этнографии и экономике далекой, но близкой страны и могла сноснообъясняться по-эмпирейски.

После этого бабушка обратилась с запросом в общество«Альбатрос», которое занималось культурными связями с народами Океании.

— Увы! — сказал научный консультант. — Нашисвязи с Большими Эмпиреями очень ограниченны. Мы пытаемся наладить с ними обменкнигами, картинами, просто добрым словом, но увы… страна эта так далека, а ихединственный дипломат Старжен Фиц, проживающий в Токио, не отвечает на нашиписьма.

— Это дело поправимое, — энергично сказалабабушка, и консультант приободрился.

Бабушка направилась в соответствующие организации спредложениями усилить работу «Альбатроса» по части связей с Большими Эмпиреями.Соответствующие организации отнеслись к ее предложениям положительно.

— Пусть сокращаются большие расстояния, — сказалиони. — А вам, Мария Спиридоновна, спасибо за хорошую инициативу. Видим,что есть у вас еще порох в пороховницах.