— Нужно снять маску, сэр, — улыбнулсяМамис. — Рассказать народу о военном характере вашей экспедиции, о планахзахвата этих живописных островов. Ведь ваше судно напичкано оружием, буквальнонафаршировано им, сэр.

Рев возмущения вырвался из десятков глоток. Рикошетниковвстал.

— Никто из нас никогда не пойдет на это. Вашапровокация обречена на провал.

— В таком случае вас всех придется уничтожить, —печально улыбнулся Мамис.

— Наше правительство этого так не оставит, —спокойно сказал Рикошетников. — Шутите с огнем, мистер.

— Ваше правительство далеко, а наши автоматыблизко. — Мамис посмотрел на часы. — Десять минут на размышление,господа. После этого откроем огонь.

Прошло пять минут. Мамису стало не по себе под взглядамиэтих словно высеченных из камня лиц.

— Начнем с вас, капитан, — пробормотал он.

— Благодарю за честь, — усмехнулся Рикошетников.«Крепкие ребятишки, — нервно подумал Мамис. — Неужели придетсястрелять? С советскими действительно шутки плохи».

— Отдаю должное вашему мужеству, господа, но я тожевыполняю свой долг.

— Грязный долг, — пробасил Шлиер-Довейко. Прошлодесять минут, когда вдруг поднялся плотник Володя Телескопов.

— Ну, ребята, раз уж никто из вас не хочет рассказатьправду, тогда уж мне придется, — сказал он, почесывая в затылке.

— Английским владеете? — радостно крикнул Мамис.

— А как же, — ухмыльнулся Телескопов. —Сёртенли.

— Идите за мной!

Итак, «Алеша Попович» под взглядами тысяч глаз стал к стенке.Еще не были заведены швартовы и спущен трап, когда на палубе появился КингслиБрейнвен Мамис и Володя Телескопов. Мамис взял в руку микрофон и сказал:

— С праздником, дорогие друзья эмпирейцы!.

В толпе возник ропот.

— Кто этот иностранец? Что это за господин неприятнойнаружности? Что ему нужно на корабле дружественной страны?

Как бы ни были наивны эмпирейцы, но они сразу почувствовалинедоброе.

Мамис улыбнулся:

— Господа, я представитель страны, которая ценит юмор,но не любит шутить. Наша довольно-таки мощная держава обожает малые страны. Вдоказательство этого я приношу на алтарь нашей дружбы этого жирноготельца, — он обвел руками судно, — этот советский военный корабль.Да-да, господа, русские водили вас за нос. Они только делали вид, что исследуютокеан, а на самом деле готовили захват Оук-пор-та. Но смелые люди помешали этимпроискам!

— Ложь! — крикнули в толпе. — Русские —хорошие ребята!

— Согласен, — сказал Мамис, — это хорошиеребята, они очень хорошо стреляют из автоматов и взрывают дома. Вы сможете самиубедиться в том, что «Алеша Попович» буквально нафарширован оружием. Но преждеперед вами выступит псевдо-плотник, а в действительности майор советскойразведки Владимир Телескопов. Он расскажет вам всю правду. Пожалуйста, ВладимирЕкатеринович.

Мамис передал микрофон Телескопову. Володя малостьзасмущался, но потом, откашлявшись, заговорил на прекрасном эмпирейском языке.

— Значит, с праздником! Я тут у вас, товарищи, непервый раз гуляю. Еще в шестьдесят четвертом проездом из Халигалии за рубанкомзаезжал. Может, кто помнит?

— Еще бы не помнить! — закричали два эмпирейца,слесарь Фирциг и библиотекарь Градус. — Еще бы не помнить Володечку!Смутно припоминаем.

— Это очень даже приятно, что не забыли, — сказалВолодя. — Ну, а что касается правды, так этот вот утконосыйгосподинчик, — он показал через плечо большим пальцем на Мамиса, — сосвоим хулиганьем совершили против нашего корабля науки чистейшую международнуюпровокацию Никто их не приглашал на наше судно, а тем более с огнестрельныморужием. В таких условиях исследовать океанские глубины довольно-таки трудно, аведь каждый знает, что океан — это будущее человечества! И насчет майорскогозвания брехня, потому что я ефрейтор запаса, действительную протрубил на складе«бэ-у», то есть подержанного обмундирования. Прошу представителей органовмилиции подняться на борт и составить акт. Спасибо за внимание.

Взбешенный Мамис, не помня себя, выхватил из карманапистолет и направил на Володю. Володя вытер нос рукавом и, набычившись, пошелна Мамиса.

— Стрелять хочешь, позорник? А ну попробуй стрельни!

Толпа на мгновение оцепенела. Вдруг в воздухе что-топронеслось, и все увидели на голове Мамиса огромного кота с развевающимсяхвостом.

Пуша Шуткин, а это был он, могучими лапами растерзалприческу авантюриста, свалил его на палубу и взволнованно пропел:

Маэстро Шуткин никогда

Не трогал человека,

Но сей мерзавец, господа,

Духовная калека!

Подонок белобрысый

Достоин быть лишь крысой!

Толпа взревела и бросилась по трапу на борт «АлешиПоповича». Ничего не понимающие наемники тут же были разоружены советскимиморяками и разгневанными эмпи-рейцами. Некоторые наемники прыгали за борт нарадость Чаби Чаккерсу. Мамис рыдал в железных объятиях Шлиер-Довейко

На набережной творилось что-то невообразимое. Геннадий ликовал.Мадам Накамура-Бранчевска, покусав некоторое время свои прекрасные пунцовыегубы, отбросила перламутровый веер и подошла к микрофону.

— Друзья, — сказала она своим глубоким голосом, итолпа сразу затихла, потому что привыкла прислушиваться к словам обаятельнойдамы. — Друзья, давайте не будем нарушать нашего дивного, священногопраздника. Наш народ издавна любил и понимал музыку. Клавесины баронессы деКлиссон, находящиеся в моем доме, лучше всех слов говорят об этом. Итак,забудем все грубое, жуткое, некрасивое и предоставим слово скрипкам,фортепьяно, арфам, валторнам… Маэстро фон Нофирогерг, вуаля!

В тишине, наступившей после этих слов, четко простучали шагиудивительного дирижера. Он встал перед пультом, резко взмахнул своей палицей ирявкнул:

— Открыть футляры!

Наемники бросились к футлярам и стали извлекать оттуда насвет божий скрипки, контрабасы, виолончели, валторны. Изумлению их не былопредела, и оно еще усилилось, когда они увидели, что из толпы на них смотрят ихлюбимые игрушки — автоматы, гранатометы и даже маленькая безотказная пушка.