Доктор геологических наук Вертопрахов сиял от редкогосчастья, выпавшего на его долю. Он стоял, обняв за плечи левой рукой дочь своюНаташу, а правой — ее зеркальную копию Доллис. Многочисленные корреспондентыэмпирейских газет окружали красивую троицу, красивую потому, что ученый тоже небыл лишен своеобразной мужской красоты.

— Да, господа, Доллис — моя дочь и ее настоящее имяДаша, то есть Дарья. Даша и Наташа — близнецы, родившиеся в Ленинграде синтервалом в четыре минуты. Неопровержимым доказательством являютсясвоеобразные родинки, похожие на маленьких бабочек, расположенные у Даши подправым, а у Наташи под левым ухом. В этом легко убедиться, откинувсоответствующие пряди.

Девочки охотно откинули соответствующие пряди и показалиизумленным корреспондентам совершенно одинаковые родинки.

— Типичные однояйцевые близнецы, — прошепталбиолог Верестищев.

— А дело было так, — продолжал Вертопрахов, —В середине пятидесятых годов мы с моей женой, крупным теоретиком и практиком,возглавили геологическую экспедицию в дружественной нейтральной Бирме. Мыобъяснялись с инженерами-бирманцами по-французски, и поэтому местное населениепринимало нас за французов. Наши малютки были с нами, и, представьте себе,господа, тропики ничуть не вредили их развитию. Целыми днями крошки игралисреди бурной бирманской растительности, забавляясь с мангустами, желтопузиками,шакалятами.

Однажды из джунглей выскочил бешеный слон с несколькимибезумцами на спине. Злоумышленники пытались разрушить наш лагерь, но получилидостойный отпор и скрылись…

Увы, вместе с ними исчезла в джунглях одна из наших дочек…Пропала Даша… — сказал он неуверенно и, помолчав, добавил: — А может быть,Наташа… — Он смущенно хихикнул.

— Как, папка? — воскликнула изумленнаяНаташа. — Значит, может быть, это я пропала?

— А я, может быть, осталась? — вскричалаДоллис-Даша.

— Да-да, вполне возможно… — пробормотал ученыймуж.

— А как же родинки? — спросил один из журналистов.

— Дело в том, что мы с женой все время путали, у когоиз дочерей под каким ухом… — Вертопрахов мучительно покраснел. —Геология, господа, в то время поглощала все наши мысли. Сейчас, конечно, другоедело… Наташенька, Дашенька, доченьки мои! Мама будет очень удивлена, увидев васвместе.

— Вы не будете обижаться, если я опишу этот любопытныйслучай в новой поэме? — спросил огромный поэт Го-рошкин.

— Будьте любезны, опишите. Буду вам даже признателен,если опишете.

«Внимание! — сказало радио. — Объявляется посадкана самолет компании «Кассиопея», выполняющий рейс Оук порт — Зурбаган».

Да, дорогой читатель, интервью это происходило на аэродроме.Дряхленький «Дуглас-Дакота» уже гостеприимно распахнул перед пассажирами своюненадежную дверь. Значительная группа наших героев должна была улететь на нем вЗурбаган, чтобы там пересесть на, какой-нибудь реактивный лайнер.

Читатель, конечно, уже догадался, что Геннадий и Наташа былиспасены глубоководной полумифической рыбой на-мадзу. Именно она — случайно илисознательно — вынесла два тела на поверхность, где они были подхвачены верным инеутомимым Чаби Чаккерсом.

Сейчас пришла пора прощаться. Весь Оук-порт собрался нааэродроме, чтобы проводить на родину своего нового героя Джина де ЭдуардасСтраттофудо, его бабушку Марию и других членов общества «Альбатрос».

— Ну, Геннадий, — говорили, заключив мальчика вобъятия, президент Токтомуран Джечкин, сенатор Нуфнути Куче и лучший легопервселенной Рикко Силла. — Мы не говорим тебе «прощай», мы говорим «досвидания». Ты и твои товарищи многому нас научили. Мы теперь не будем такпростодушны, мы будем бдительны, мы будем отстаивать свою независимость.

— Друзья мои, держите порох сухим, — посоветовална прощание мальчик, с трудом сдерживая слезы.

— До скорой встречи в Питере, Гена, — сказалкапитан Рикошетников. — Мы еще с вами поплаваем, дружище.

«Алеша Попович» после бандитского нападения должен был статьна малый ремонт в Оук-порте, и поэтому Геннадий был вынужден избрать воздушныйпуть, чтобы не опоздать к началу учебного года

— Если бы не учеба, Николай, вы понимаете, я быникогда… — пробормотал Геннадий, опять же пытаясь сдержать слезы. —Шесть футов под килем, Николай!

— На «Поповиче» будет пусто без вас, Геннадий, —пробасил Шлиер-Довейко, — Скорее кончайте образование, будь оно неладно, иидите к нам.

— Привет городу-герою и вашей пионерскойорганизации, — дрогнувшим голосом сказал Хрящиков.

— Пока, Генок, — шлепнул его по спине ладошкойВолодя Телескопов. — В гости приеду, не выгонишь?

— Геннадий, помните, ваша будущность в науке, —сказал гидробиолог Верестищев, — а гидробиология — это наука будущего.

— Поцелуйте моего Чаби, — шепнул ему Геннадий.

И вот старенькая «Дакота», отчаянно тарахтя, поднялась взакатное небо и взялась описывать прощальный круг над Оук-портом.

Припав к окну, Геннадий, уже не скрывая слез, смотрел начерепичные крыши, на блестящие мраморные мостовые, на многочисленные памятники,среди которых выделялся памятник его предку, на прозрачные до самого дна бухтыводы, на «Алешу Поповича», на все, что стало ему таким близким и родным.

Самолет начал набирать высоту, и в поле зрения всплылэмпирейский вулкан, над которым теперь, после взрыва (к счастью, толькоодного), как в былые незапамятные времена, колыхался султан розового дыма.

Самолет лег на курс… Показались мрачные базальтовые отвесыострова Карбункл.

— Смотрите! — вдруг в ужасе закричалаДоллис-Даша, — Смотрите, это она!

Со стороны острова Карбункл к «Дакоте» стремительноприближался остроносый реактивный истребитель.

— Она вылетела прямо из той скалы! — крикнулаДоллис. — Это мадам, она сейчас будет стрелять!

Накамура-Бранчевска не торопилась сбивать беззащитную«Дакоту». Некоторое время она летела вровень с ней в опасной близости, так чтобыло даже видно ее бледное лицо и мстительно улыбающиеся пунцовые губы. Потомистребитель свечкой ушел в зенит.