к черту.

– Сама к черту и иди. Из-за тебя всё теперь через задницу.

Элина устремила взгляд на озеро. Облака снялись с якоря и спешили прочь.

– Помоги, – сказал Йоусия. – Я не могу вдохнуть.

Он согнулся пополам. Элина выронила спиннинг. Одной рукой она надавила Йоусия на спину, другой на грудь и медленно выпрямила его. Элина держала Йоусия, обхватив руками, как будто его тело могло безвольно рухнуть.

Йоусия глубоко дышал. Вдох. Выдох.

– Яана знает этот прием? – спросила Элина.

– Разумеется.

Элина убрала руку. Они снова беспомощно стояли рядом.

– Как же так вышло, – сказал Йоусия.

– Не знаю.

– Я хотел уехать отсюда.

– Так ты и уехал.

– Но потом я вернулся. Кто же так делает? Вернуться в капкан, из которого однажды вырвался. И теперь еще этот ребенок.

Йоусия пнул сапогом болотную жижу.

– Я хотел быть здесь с тобой.

Элина не ответила.

– Теперь все по-другому. Теперь я в тисках между Яаной Кейппана с ее сопляком и каким-то чертовым художеством.

Казалось, Йоусия вот-вот разрыдается. Элина никогда не видела его в таком отчаянии.

– Так, ладно, теперь уж ничего не поделаешь, – сказала она.

– Неважно. Я загляну к тебе, – Йоусия тряхнул головой.

– Не приходи.

– Разумеется, приду. Просто так уж получилось.

Йоусия поднял глаза на Элину.

– Слышишь, не приходи.

– Черт, не говори так.

– Ничего само собой не случается. Все зависит от нашего желания. Почему ты просто не сказал, что наш договор ничего не значит? – Элина плотно сжала веки. – Я решила, что тебе все равно.

– Когда это я что-то такое говорил? Мне все время была понятна наша затея. Все время. Я, насколько возможно, все так и делал, как мы договорились. Почему ты мне не поверила? Ты мне не доверяла? Идея была в том, чтобы посмотреть мир, познать жизнь. Я и познавал. Смысл был набраться опыта. И я его набрался. Я был готов уже два года назад. А ты что наделала?

– То есть как?

– Ты тянула и тянула. И когда у нас появился шанс снова соединиться, ты затеяла этот свой роман.

– Да ты сам дал мне понять, что никакого договора больше не существует.

– То есть как это – дал понять?

– Ну тогда, на похоронах.

– В смысле?

Элина развела руками.

– Ну, ты был вообще не в себе.

– Не говори глупостей. У меня была жуткая ломка. Прости, если со мной тогда было трудно общаться.

– Я тебя прямо спросила, в силе наш уговор или нет. А ты даже не мог взять в толк, о чем идет речь.

– Я, насколько мне помнится, ответил, что наш уговор в силе.

– Ясно.

– Если я собираюсь расторгнуть договоренность, я всегда об этом говорю. Предупреждаю заранее. Еще до того, как другой человек успевает испортить себе жизнь.

– Я вовсе не хотела портить ничью жизнь.

– Но ты испортила мою жизнь. Что ты на это скажешь?

Элина ничего не ответила.

– Ты. Испортила. Мою. Жизнь. И это факт. Я мог бы жить где угодно. Знаешь, я тебе скажу одну вещь. После того биеннале мне предлагали продолжить учебу в Нью-Йорке. Черт! Я отказался. Не раздумывая. Я четко себе представлял, что мы собираемся делать. Переедем сюда и… – Йоусия повернулся к Элине спиной и просипел: – Создадим семью.

– Я не знала.

– Почему ты не сказала, что тебе это не нужно? Я бы сразу уехал. А теперь по уши увяз в этом болоте!

Последнее слово Йоусия прокричал. Он в ярости огляделся вокруг в поисках чего-нибудь потяжелее, что можно было швырнуть. Ничего подходящего не нашлось. Тогда он вырвал комок мха и стал драть его и разбрасывать в стороны.

– Твою же мать!

Йоусия упал на колени и заплакал.

– Я не знала, – повторила Элина.

Ее охватил ужас. Она поняла, что предала Йоусия.

Элина сорвала с себя кепку и пригладила волосы.

– Это невозможно, – бормотала она. – Невозможно.

Все эти годы…

– Люди меняются, – сказала Элина. – Ты ведь не думал, что я буду ждать тебя до конца своих дней.

Йоусия вытер глаза.

– Но мы ведь об этом договорились.

– Нет, нет, нет! – повторяла Элина, растирая себе виски.

Из этого должен быть какой-то выход.

– Не смей думать, что, если бы не я, ты был бы уже в Нью-Йорке, – сказала она. – Или состоялся бы как художник.

– Почему это «не смей»?

– Не смей, – повторила Элина и кивнула в подтверждение своих слов. – Это ведь я тогда собрала тебе перья. Без меня ты не поступил бы в это художественное училище. Послушай, без меня ты вообще не стал бы художником.

Лицо Йоусия окаменело.

– О’кей, прости, – сказала Элина.

Йоусия не ответил. Он был бледен и смотрел на Элину черными глазами, в которых больше не было никаких чувств.

Элина прижала ладони к щекам и стала растирать ими скулы.

Почему же все всегда получается не так, как надо?

– Я уже извинилась. Ты меня пугаешь.

Йоусия сунул руку в карман и что-то извлек оттуда.

– Помнишь его?

Йоусия держал в руках небольшой камешек. Элина сразу узнала его.

– Разумеется.

– Ты не должна больше ничего для меня делать. Йоусия поднял руку с камнем высоко над головой и сказал:

– Я проклинаю этот камень.

– Что ты делаешь?

– Я расторгаю нашу любовь.

– Не делай этого.

– Ее никогда и не было.

– Ты не ведаешь, что творишь!

Йоусия произнес:

Этот камень проклинаю,В щучий потрох посылаю.В щучью пасть да в щучью сыть,Там ему теперь и быть.

И бросил.

Камень пролетел по воздуху и упал в воду. Из озера выпрыгнула щука. Она полностью показалась из воды, схватила камень, приняла горизонтальное положение в верхней точке своей траектории и головой вперед ушла обратно в воду, распугав водомерок. Они всей стаей скользнули на несколько метров в сторону, восстановили порядок в своих рядах и вернулись на прежнее место.

По мутной воде пробежала волна. Затем поверхность озера разгладилась.

14

Когда Элина закончила говорить, было уже половина двенадцатого ночи.

– Чего только не случается на свете, – сказал Сова.

Он встал с дивана и опустил жалюзи. Затем задернул еще и занавески. В доме стало совершенно темно. С трудом можно было различить только очертания Совы. Он переходил от одного занавешенного окна к другому. Затем Сова сказал, что сходит закрыть дверь.

Элина взяла с дивана одеяло и завернулась в него. Она слушала, как Сова ходит по дому. Из кухни донесся звук спички, чиркнувшей по коробку. В коридоре полыхнул огонек. Свет стал ярче. В гостиную вошел Сова, в руках он нес свечу, стоящую на небольшом блюдце. Он осторожно поставил свечку на прикроватную тумбочку, словно исполнял какой-то ритуал, и спросил:

– И что было дальше?

– Все в порядке? – обеспокоенно спросила Элина. Сова сел.

– Да. Так что было дальше?

– Я сказала, что он даже не представляет себе, что натворил. И что этим он приговорил нас обоих.

– То есть? – спросил Сова. – Йоусия проклял тебя?

– Да.

– И себя? В этом камне заключены вы оба?

– Да.

– А откуда он знал это заклинание.

– Он видел его в дневнике моей матери. Я ему показала ее тетрадки лишь однажды. Но он тем не менее запомнил.

Сова сидел и думал. Потом протяжно вздохнул. Элина видела, что Сова размышляет. Не надо паниковать.

– И