– Понятно, – протянул инспектор. – А в котором часу это было?

– Не знаю – у меня нет часов, с тех пор как прежние мои в прошлом году разбились. Еду я, значит, на велосипеде, а тут он с рёвом подлетает сзади ко мне, фарами мигает, по снегу скользит. И так-то мозги набекрень, так ещё и глаза залил, чертяка!

Страффорд хмуро смотрел сквозь лобовое стекло.

– И всё же примерно в котором часу это было, как по-вашему? В два часа? В три?

– Около трёх, если прикинуть. Холодина, помнится, была страшная, а снега нет и звёзды не светят.

– В каком направлении он ехал?

– По всему видать, в город. Краля там у него, так вот к ней-то он и захаживает.

– Что, правда?

– А как же – Мэйси Бушер звать. Работает у Пирса в скобяной лавке. Ключ оставляет у входной двери на верёвочке внутри почтового ящика. Харбисон-то не один такой умный, к Мэйси той по ночам кто только не ходит.

– Значит, по-вашему, именно туда он и направлялся, когда вы его увидели?

– Именно туда он обычно и направляется, как окажется поблизости да накатит бутылочку-другую.

– Как думаете, а не мог ли он держать путь в Баллигласс-хаус?

Мэтти повернул голову и посмотрел на него. Это был первый раз, когда он отвёл взгляд от дороги.

– Так я разве не говорил вам, что туда ему вход заказан? – раздражённо ответил старик. Он явно считал, что имеет дело с полным идиотом.

– И всё же… – начал Страффорд, но продолжать не стал.

Они приближались к перекрёстку.

– Вот и годится, – сказал Мэтти, – тут-то меня и ссадите.

Страффорд, осторожно остановив машину у обледенелой обочины, взглянул на заснеженный указатель.

– Это здесь он вас обогнал?

– Верно. Это Баллисаггарт.

– А куда он свернул: налево, направо или, может, поехал прямо?

Мэтти слезал с сиденья – вальяжно, как ленивец.

– А так вот прямо и полетел, не глядя ни направо, ни налево. Как-нибудь вот так же ночью намотает он свою колымагу на дерево, помяните моё слово!

Он захлопнул за собой дверь и исчез. Несколько мгновений Страффорд сидел неподвижно и размышлял. В городе дорога не кончалась, но продолжалась и за его пределами, ведя прямиком в Баллигласс-хаус.

* * *

Когда Страффорд подошёл к дому, миссис Даффи впустила его через парадную дверь. На столе в холле лежала записка, адресованная ему.

– Вам звонили, – сказала она. – Полковник Осборн записал фамилию.

Он развернул записку:

Телефонировал старший суперинтендант сыскной полиции Хаггард. Спрашивал, сможете ли вы ему перезвонить.

Осборн.

Телефон, древний, с трубкой и рожком, в который надо было говорить, держали на столике в нише на выходе из холла, за портьерой из поеденного молью чёрного бархата, словно это была вещь сомнительного вкуса, а потому её надлежало хранить в тайне от чужих глаз. Страффорд протиснулся в нишу, взял трубку и повернул металлическую ручку, отчего звонок внутри машины слабо звякнул. Подключился оператор. Страффорд поразмыслил, затем сказал, что сожалеет о том, что ошибся номером. Повесил трубку. Сейчас ему не хотелось иметь дело с Хэкеттом.

Вместо этого он отправился на поиски Дженкинса.

19

Сержанта, однако, найти не удалось. Он разговаривал с миссис Даффи, как экономка рассказала Страффорду, и расспрашивал её о том, как она смывала кровь в библиотеке и на лестнице. Затем некоторое время бродил по дому, по новой осмотрел комнату, где спал отец Том, и место в коридоре, где на него напали и пырнули ножом. Пока Дженкинс выискивал следы преступления, экономка шла за ним по пятам, не спуская с него бдительного взгляда, поскольку, как предполагал Страффорд, подозревала, что пусть он и полицейский – или же именно по этой причине, – но непременно попытается что-нибудь стянуть. Затем он надел пальто и шляпу и вышел из дома, на каковом этапе миссис Даффи сочла свой долг выполненным, спустилась к себе в подвальную каморку, достала шкатулку со швейными принадлежностями и занялась перелицовкой воротничка на одной из рубашек полковника Осборна.

Может быть, предположила она, сержант Дженкинс вывел на прогулку Сэма. Сэмом звали того самого чёрного лабрадора. По её словам, сержант очень понравился псу. Страффорд попытался представить, как Дженкинс и собака бредут по снегу: собака вынюхивает кроликов, а Дженкинс внезапно обнаруживает в себе любовь к природе.

И инспектор ушёл, смеясь про себя.

Дом был пуст. Доминик отправился отмечать Рождество в гости к друзьям в Нью-Россе, миссис Осборн отдыхала и, вероятно, впала в оцепенение – когда Страффорд был в Скалланстауне, звонил доктор Хафнер, – а Лэтти отправили в аптеку Шервуда в Эннискорти продлить для мачехи какой-то рецепт. Полковник Осборн был на конюшне вместе с местным ветеринаром. Вопреки впечатлению, которое сложилось у Страффорда на основании мимолётных обмолвок полковника, а именно тому, что под лошадьми подразумевается как минимум пара дюжин чистокровных рысаков, на самом деле их было всего четыре: две кобылы и пожилой жеребец, наряду с холощёным конём отца Лоулесса. При слове «холощёный» Страффорд скривился от боли: на ум тут же пришёл окровавленный передок священнических брюк.

Теперь он тоже ходил по дому, не пересекаясь ни с кем. Слышал, как просеивают уголь в печи, как напевает за работой судомойка, как журчит старинный сливной бачок в уборной. Обычный день в загородном доме на юго-востоке Ирландии. Это был именно тот жизненный уклад, с которым Страффорд был хорошо знаком, и всё же он чувствовал себя отчуждённым, незваным гостем, вторгшимся в иной для себя мир – мир насилия и злого умысла, ножевых ран и крови.

Он сказал Розмари Лоулесс, что стал полицейским, лишь бы освободиться от того, на что обрекло бы его данное ему воспитание. Однако в итоге превратился в стороннего наблюдателя. Разве это свобода? В Баллиглас-хаусе он казался сам себе призраком того человека, которым мог бы стать. Он не принадлежал ни этому месту, ни этому времени и мог бы служить живой иллюстрацией для выражения «отрезанный ломоть».

Он подошёл к нише за занавеской и снова повернул рукоять телефона, и снова с ним заговорила телефонистка, женщина с усталым голосом, страдающая от сильного насморка. Он дал ей номер полицейского участка на Пирс-стрит, и после долгого ожидания его соединили со старшим суперинтендантом сыскной полиции Хэкеттом. Который был не в лучшем расположении духа.

– Самое время, – проворчал Хэкетт. – Я звонил два часа назад – где вы пропадали?

– Я ездил навестить сестру священника.

– И? Что же она вам рассказала?

– Немногое. Вы знали, что её