Проверили номер. Абонент звонил из не очень респектабельного «постоялого двора» на восточной окраине Кировского района – заведение частное, живут в нем гастарбайтеры, небогатые командировочные, прочие сомнительные личности. Работник «службы психологической поддержки» из группы Осокина, прослушав запись, заключил, что человек по ходу разговора действительно волновался, не храбрец, возможно, ранее судимый, хотя и завязал, и, судя по всему, говоря в трубку, воровато озирался, боясь, что подойдет работник администрации.

– Довольно, – прошипел Осокин. – Избавьте меня на этот раз от местных ментов. Наших людей достаточно, чтобы поймать этих умников. Мы не только хорошо думаем, но и хорошо деремся… Подать машины, Николай! И… ладно, так и быть, возьмем четырех человек из патрульно-постовой для оцепления, но чтобы ехали сзади и никакой инициативы…

Уже в дороге, трясясь рядом с водителем, он развернул карту местности и пристально вглядывался в нее, водя пальцем. Район Кувшинка считался восточной окраиной Качалова – довольно крупное поселение с плотным проживанием, четыре тысячи жителей, но фактически в городскую черту не входил. От частных секторов окраин Кировки Кувшинку отделял мост через Варлай и протяженный осинник. Лес вплотную подступал к дороге, карабкался на холмы – он был старый, умирающий, молодые деревья здесь практически не росли, а скалы перемежались с холмами и превращали местечко в донельзя мрачноватое.

– Остановимся за квартал, – отдавал распоряжения Юрий Андреевич. – Сначала прогуляемся, осмотримся. Оцепить богадельню так, чтобы муха не пролетела. А потом уж выяснять, на месте ли фигуранты. Брать их лучше порознь – и им тоскливее, и у нас больше шансов хоть кого-то из них взять. А имея одного, второй приложится… Николай, что у нас с оружием?

– Порядок, Юрий Андреевич, – ответствовал сидящий на заднем сиденье сотрудник. – Надеюсь, мы не стрелять туда едем?

– Надейся, надейся… – бормотал Юрий Андреевич, озирая проносящиеся мимо заросли. – Ну и местечко, черт его побери… Когда же мы выберемся из него?

Николай не слышал выстрела, но за мгновение до события почувствовал – сейчас что-то будет! Трудно объяснить, почему так бывает. Он подобрался, напрягся и тут же ощутил, как машина просела, колесо пробили! Левое! Не камень, не гвоздь, не само по себе – а пулей пробили! Остальные еще размышляли, а он, сидящий у правого борта, схватился за ремень над правым плечом, натянул и ювелирно точно отправил язычок в защелку. А машина уже петляла, уже пошла юзом. Заорал майор Голубцов, сидящий слева. Место для атаки было выбрано идеально: откосы обрывисты, заросли осинника, глубокие водоотводные канавы. Попутных и встречных машин в этот судьбоносный момент не было. Рычал Юрий Андреевич, вцепившись в ручку над головой: «Держи машину, Алексей!» Но удержать уже что-то было невозможно. В какой-то миг здоровенный «Ленд-Крузер» встал под углом к дороге, левые колеса оторвались от асфальта – и машина покатилась в водоотводную канаву, рухнула на крышу – и только колеса бешено вращались.

Водитель второй машины предпринял попытку маневра, чтобы не врезаться в товарищей, свернул в водосток, резко накренившись, – колеса погрузились в яму, но благодаря мощному мотору и широкому дорожному просвету вернулся на дорогу, встал поперек проезжей части – и в него на полном ходу врезался «УАЗ» сопровождения с четырьмя сотрудниками Качаловского УВД! «Ленд-Крузер» развернуло, потащило в кювет, там он и застыл с гордо устремленной к небу «кормой». А полицейская машина с оторвавшимся капотом пошла вилять по проезжей части, зацепила перевернутый в кювете внедорожник, сделала несколько кувырков и застыла на боку…

– Юрий Андреевич, с вами все в порядке? – хрипел в перевернутой машине Николай.

– Нет, Коля, какой уж тут порядок… – стонал шеф. – Ногу сломал, итить ее… Вот черт, что это было?.. Ты цел, Николай?

– Я в порядке, Юрий Андреевич… – Николай, превозмогая боль – кобура едва не проткнула сердце, – дотянулся до нагрудного кармана, извлек перочинный нож, перерезал ремень и сделал все возможное, чтобы, падая на крышу, не свернуть себе шею.

Возился майор Голубцов – кряхтел, посылал такую жизнь направо и налево. Водитель относительно не пострадал, вывалился из машины, отправился на корточках в обход, держась за живот, принялся вытаскивать пострадавшего шефа. Юрий Андреевич рычал от боли, обливался потом – слава богу, что не зажало.

– Николай, найди этих гадов… – стонал он. – Ко мне не лезь, жить буду…

Молодой сотрудник начал «выкручиваться» из машины. Заполз под обрыв, отдышался. Получилось, что наказали группу подполковника Осокина и примкнувших к ней ментов показательно. Мол, нечего верить каждому телефонному звонку! Произвели ложный вызов, дождались появления колонны в заранее подготовленном месте… и наказали. Трупов не было, все живы! Люди с переломанными руками и ногами, с отбитыми внутренностями, вываливались из машин, проклинали «неуловимых мстителей». Останавливались встречные и попутные машины – проехать мимо перевернутого «УАЗа» было невозможно – он разлегся на боку, загородив проезжую часть. Можно представить, какая скоро образуется пробка… И из «УАЗа» пытались вылазить люди – ошарашенные от злости и боли, помогали друг другу, куда-то ползли на четвереньках, звонили в «Скорую». Юрия Андреевича вытаскивали двое – он плевался, отбивался от них…

Убедившись, что фатальных последствий нет, но московская группа надежно выведена из строя, Николай откатился в сторону, пополз под обрывом, прижимаясь к земле. Метров пятьдесят на запад – примерно на этом уровне засел стрелок. Он мог и не сидеть в своем укрытии, сделал черное дело – и убирайся восвояси, но что-то подсказывало Николаю, что просто так стрелок не уйдет, он должен убедиться, что все сделано правильно, полюбоваться, в конце концов, на свое творчество!

Привстав на колени, вцепившись в клочки дерна, он осторожно высунулся из-за обрыва. Он не дышал, не шевелился, фиксировал каждую нехарактерную для местности деталь. Возможно, стрелок не обратил внимания на его маневры. Не факт, конечно, но он горячо надеялся… И точно! Что-то блеснуло на макушке поросшей осинником возвышенности, шевельнулся кустарник. Есть! А дальше – тишина, ни отблеска, ни движения. Можно подумать, что стрелок покинул свое лежбище. Он должен его перехватить! Он молод, вынослив, дружит с головой! Николай спустился под обрыв, пополз еще дальше на запад, метров через тридцать вскарабкался на обросший жухлой травой обрыв и двинулся по крутой горке, цепляясь за стволы деревьев. Вынул пистолет, прибавил ходу. Он должен спешить – обогнать параллельным курсом, устроить показательную засаду…

Никита покинул свое «лежбище», пробежал метров пятнадцать и принялся снимать оптический прицел с короткой винтовки. Он должен избавиться от этой штуковины, но не здесь – весь этот квадрат будут прочесывать. Он полез в гору, добрался до перегиба рельефа, отдышался. Дорога уже не просматривалась – старые деревья заслоняли обзор. Сквозь осинник доносились возмущенные крики, гудели машины, кто-то забористо и витиевато матерился. Он двинулся дальше – по хрустящей прошлогодней листве, по сучьям, обходя канавы и торчащие на уровне глаз сухие ветви. Сохранять тишину уже было не актуально, лишь бы уйти подальше. Парень сунул винтовку под прогнивший выворотень, похоронил ее с почестями – присыпал землей, потоптался, набросал листвы. Стащил с себя неудобный брезентовый плащ, сложил, убрал в рюкзак. Решительно двинулся в просвет между деревьями – через небольшую поляну, украшенную ромашками и одуванчиками. Посреди поляны в него и прилетело…