– Да хоть весь континент, – невесело хмыкнул Иван. – Все зависит от состава космической группировки и от того, что у них в приоритете.

– А точнее? – Смит уставился на Ивана.

– Один-два спутника могут навести в любой момент. Это несложно: поменять орбиту так, чтобы перицентр был на пятьсот, а апоцентр – на сорока тысячах, вот он и висит над нами почти полдня. Здесь значения могут быть другие – Холт больше Земли, но принцип тот же.

Смит кивнул.

– Ладно, будем надеяться на лучшее. Сейчас давай, собирайся и пошли.

– Куда?

– За покупками.

Следующие полдня они болтались по городу, таская в номер то продукты, то одежду. Прошин заметил, что Смит покупал в основном консервы и сублимированные продукты, занимающие мало места и при этом очень калорийные. Купили они и медикаменты: в основном, антибиотики, антисептики, перевязочный материал и несколько видов таблеток от пищевого отравления. Купили охотничью одежду на всех, спальники, палатку, рюкзаки и снегоступы – в лесу все еще лежал снег.

– Денег сколько осталось? – спросил Смит у Ивана, когда они, свалив посреди комнаты все покупки, впятером разглядывали получившуюся кучу.

– Двадцать тысяч, – Иван пересчитал изрядно похудевшую пачку банкнот. – Ну, чуть больше…

– Нормально, – Смит протянул руку: – Давай сюда. Прошин посмотрел на него долгим взглядом.

– Оружие нужно купить, – сказал верзила. – Пойду один.

Иван неохотно протянул Смиту деньги, гигант, не теряя времени, пробрался через разваленную на полу рухлядь и вышел вон, сказав от двери:

– Соберите пока рюкзаки. Через пару часов приду.

Сначала они поужинали. Прошин весь день пробегал за Смитом и чувствовал себя усталым и разбитым.

После ужина – половина банки тушенки, разогретой на спиртовой горелке, горячий сладкий чай – и короткого отдыха, Прошин приступил к укладке рюкзаков.

Начал он с того, что под негодующие вопли профессора и его дочери вытряхнул уже наполовину уложенные рюкзаки их обоих. Среди достижений Ивана числился и сплав по Урику, и несколько пеших походов по Карелии, поэтому мог Прошин и палатку поставить, и костер из сырых дровишек разжечь, и рюкзак уложить так, чтобы лямки не натерли плечи, а неправильно распределенный груз не натрудил спину. Он никак не ожидал, что эти знания ему, космонавту, когда-либо могут пригодиться и больше того – жизнь спасти.

Вернулся Смит, притащил спортивную сумку. Посмотрел на приготовления Ивана, одобрительно хмыкнул и, умяв свои полбанки тушенки с чаем, разложил на потертом паласе арсенал будущей экспедиции.

Сначала ножи – пять штук, даже Араму Смит подал рукоятью вперед небольшой ножик в брезентовом чехле. У мальчишки немедленно вспыхнули глаза, и он потянул за рукоять…

– Арам! – перехватил его руку профессор. – Смит, вы с ума сошли! Он же порежется!..

– Папа!..

– Перевяжем, – деловито ответил Смит, и профессор осекся.

А гигант поманил Ивана пальцем и, достав из сумки нечто, блеснувшее вороненым металлом, спросил:

– Стрелять умеешь? Из винтовки?

– Умею, – кивнул Прошин.

– Хорошо, – Джон протянул Прошину карабин со сложенным прикладом, – знаешь, что это такое?

Технический прогресс подарил человечеству множество приспособлений, призванных помочь «гомосапиенсу» половчее лишить жизни ближнего своего. Кроме огнестрельного да холодного оружия появилось множество бесовских диковин, несущих смерть и увечье более прогрессивными способами: бластеры – лазерные пистолеты, станнеры – свето-шумовые разрядники, иглометы, импульсные винтовки… Но все эти новомодные пепербоксы были крайне капризны в эксплуатации, боялись сырости, грязи и вообще, лучше было не выносить их из тира, хотя для стерильных помещений космического корабля подобное маломощное оружие, неспособное пробить обшивку и переборки, подходило лучше всего.

Для реальных боевых действий на планете человечество не придумало ничего лучше огнестрельного оружия. При всей кажущейся примитивности, автоматические винтовки обеспечивали главное – автономность подразделений, не зависящих от источников питания в космосе или на грунте. Иван повертел оружие в руках, откинул приклад, проверил затвор, тщательно отводя ствол в сторону от людей – за это он в свое время получил подзатыльник вкупе с нецензурными комментариями от приятеля – фаната огнестрела.

– Знаю, – сказал он Смиту, внимательно за ним наблюдавшему.

– Ну хоть это ладно, – видно было, что верзила чем-то недоволен, но высказывать свои недовольства он не стал.

– Давайте уложим рюкзаки, поужинаем, и надо тщательно всем помыться, – скомандовал Смит. – Неизвестно, когда еще сумеем толком принять душ…

Работы им хватило до позднего вечера. Смит, Прошин и Джангулян получили по здоровенному тюку на хребтины, изящный рюкзачок нагрузили профессорской дочке, и даже Арам не остался без поклажи. Мальчуган почти все это время плескался в душе под наблюдением Дженни, потом его, переполненного впечатлениями, удалось накормить и уложить спать.

Смит взялся за оружие.

– Ружья подержанные, – сказал он Ивану, – поэтому я взял запасные стволы к каждому, масло и по двести патронов каждому.

– Деньги отдай, – вспомнил Прошин.

Верзила без звука полез в карман и подал Прошину несколько смятых купюр.

– Это все.

Иван цыкнул зубом, пересчитал деньги и отдал верзиле половину:

– На всякий случай. – Смит кивнул, спрятал деньги и вернулся к своему занятию.

Прошин присел рядом.

– А пистолеты твои где?

– А у них процессор выгорел – очередями-то стрелять… Да и пистолет – инструмент тонкий, – Смит выделил слово «инструмент», – его под себя настраивать надо. А здесь все просто – прицелился да выстрелил.

Он ловко снял затвор, заглянул в ствол оружия и покачал головой, после чего протянул полуразобранное ружье Ивану:

– Это твое. Почисти, – и стоял над душой, пока Прошин не протер все детали, а потом тщательно смазал весь механизм.

– Магазины только на десять патронов, – с сожалением сказал Смит. – Барабанных там не было, пришлось взять это, по четыре штуки каждому.

Прошин кивнул и спросил:

– Патронов не мало?

– Так на себе тащить. Хочешь – добавим.

Прошин только вздохнул.

На этом укладку снаряжения закончили. Еще раз перекусили, по очереди сходили в душ и улеглись спать. Разговаривали мало – каждый думал о чем-то своем, а завтрашний день нес одни только беспокойства. Долго не могли уснуть. Прошин лежал на своем спальнике, расстеленном на полу, вспоминал Землю, с чего все началось, друзей, подруг, и раз за разом ловил себя на мысли, что как ни хотел бы рассердиться на ректора Института, который подсуропил ему эдакие беспокойства, рассердиться не получалось. Слишком устал, наверное.