Стюард кивнула.

– Вы можете встать. Наденьте маску, перчатки и следуйте за нами.

Больших трудов стоило избавиться от назойливого внимания стюарда, старательно зазывавшей Дадли отобедать с лучшими людьми Арштуна. Труды увенчались успехом только после клятвенного обещания отужинать в «Белгравии» по приглашению и за счет стюарда лично. Почетный гость и мистер Майерс уединились в люксе «Стар-отеля» и заказали в номер бутылку виски, удостоившись желтого предупреждения от СЖО. Предупреждение продержалось меньше получаса, потребовавшегося Дадли, чтобы принять душ и пере одеться по местной моде, после чего два джентльмена вышли из номера. Они не таились. Камеры были повсюду: в номере (даже в санузле), в стенах жилых помещений, в корпусах транспортных капсул, кроме того, охранный комплекс города отслеживал их RFID-метки, контролируя и записывая их перемещения Майерса и Дадли, как и любого горожанина. Джентльмены прошли к монорельсу Нечетной стены. Дождались, пока вереница вагончиков остановится перед ними, готовясь отправиться в обратный путь, на другой конец разлома.

Арштун, город под куполом, выстроили в разломе Диндори. В укрепленных стенах разлома проложили трубы пневмопочты и системы жизнеобеспечения. Пустили воздух. Со дна и до самого верха наставили жилые ячейки, напоминавшие камни-голыши, кэрны, только сделанные из поляризованного стекла, по дну разлома в зацементированном русле пустили воду, вокруг искусственного водоема насадили деревья и газоны из травы. В реке купались, ловили карпиков-кои, привезенных на первой Платформе и спокойно размножавшихся вдали от дома. Купив специальный абонемент, можно было посидеть у водной глади с удочкой, глядя то на мерно колышущийся на водной глади поплавок, то на вечную ночь, блестевшую звездами сквозь хрустальный купол над головой. Арштун казался теплым и уютным, «кэрны» горели огоньками человеческого жилья, легкий ветерок приносил попеременно то запах готовящейся еды, то прохладу водного потока; звучала музыка – негромко, «кэрны» плохо пропускали звуки. Кроме того, покой горожан охраняло множество драконовских законов о тишине, о чистоте воздуха, о чистоте улиц, грозивших нарушителям карами небесными. Внизу зеленел парк, поблескивала голубая ленточка реки, по стенам мелькали беленькие поручни воздушных переходов, синие и серые корпуса «кэрнов», украшенные желтыми и красными узорами. Тут и там бегали цветные пятна транспортных капсул – они ходили здесь по определенным маршрутам, обозначенным каждый своим цветом. По Четной и Нечетной стенам вились змеи монорельсов: оранжевый Чет и голубой Нечет.

Горожане старались не гулять по улицам в комбинезонах. Мужчины носили короткие брюки – чаще всего белые – легкие туфли на босу ногу и рубашки немыслимых расцветок. Женщины на высоких каблуках, в отчаянных мини и блузках со столь же отчаянным декольте, заставляли сворачивать голову Яркий наряд дополнялся яркой косметикой и облаком цветочных ароматов – время от времени власти города давали бой модницам, пытаясь хоть как-то ограничить использование духов и заставить людей носить комбинезоны. Без толку – посреди накатывающей тоски, моря серости вокруг островка человеческого жилья под куполом, серых будней, заполненной монотонной работой, людям хотелось праздника. Здесь знали друг друга в лицо, любой, чуть ли не на улице, мог попросить занять до получки, пригласить случайного прохожего на день рождения, на свадьбу, отметить рождение сына…

Город вмещал немногим более пяти тысяч человек. Ученые, инженеры, персонал космодрома, мелкие бизнесмены, открывшие благодаря субсидиям федерального правительства несколько баров, магазин при оранжерее и магазин при маленькой ЗD-фабрике одежды, выпускавшей даже космические скафандры. Верфь принадлежала Дадли. Он построил негерметичный завод по выпуску регоррумной смеси, планируя в будущем запустить целую верфь со сверхмассивными ЗD-принтерами на орбите Колосса, и уже видел себя владельцем флота межзвездных транспортов, составившего конкуренцию Межкосмосу, но дело, обещавшее баснословные прибыли через полвека, прямо сейчас подъело все сбережения семьи. Дадли удержался на плаву только благодаря Сингху – он это помнил. Помнил, и потому Сингха – как свидетеля собственной слабости – ненавидел.

Они доехали до конечной и, выйдя на перрон, направились в просторный туннель с вывеской над входом: «Бизнес-инкубатор Арштуна». На Луне и на Марсе из таких инкубаторов давно выросли целые города, кипевшие жизнью что твой муравейник. Океан оставил на спутнике несколько научных баз. Ляонин некоторые ученые считали двойной планетой – его спутник Ситу размером с Марс имел свою атмосферу, вполне пригодную для дыхания, и люди активно осваивали просторы двух миров. Здесь, среди светлых стен под тусклым светом ламп, пустовало огромное пространство, разгороженное стеклянными панелями. Сквозь помутневшее от пыли стекло виднелись столы с потухшими экранами компьютеров и сваленная подле них гора стульев. Стоял зачехленный 3D-принтер. Валялись пластиковые штанги, то ли завернутые, то ли запутавшиеся в полиэтиленовой пленке. Висел обрывок вывески «…го Роботикс».

В следующее помещение – такой же большой ангар, только с вытянутой, веретенообразной конструкцией посередине, окруженной металлическими помостами, станками – вел круглый люк с кодовым замком. Майерс с усилием отвалил крышку люка. Их встретила тишина – только где-то вверху гудели вентиляторы СЖО.

– Никого, – сказал Дадли.

– У людей выходной, – отозвался Майерс, – как вы просили.

Они прошли на помост, протянувшийся над серебристым телом. Дадли окинул конструкцию задумчивым взглядом.

– Не МТ, конечно, – сказал Майерс, – но тоже впечатляет.

– Да, – сказал Дадли. – Покажи мне, что внутри. Это должно было называться «Куин Виктори», хотя между собой они называли его «Куколка»: солнечный парусник с корпусом длиной две сотни метров и общей площадью зеркальных поверхностей, готовых принимать солнечный ветер, пятнадцать гектаров. Паруса хранились отдельно, они-то как раз проблем не составляли, проблемой стал термоядерный реактор, не вписывающийся в контуры отделяемой части. При одном только взгляде на корабль любой космонавт мог сказать, что эта посудинка несет на борту нечто большее, чем простецкий РИТЭГ, полагающийся участникам регаты, а этого для дела не хватало.

– Такое решение напрашивается само собой, – говорил Майерс, – мы спрячем штанги холодильников среди парусов, «бабочка» вылупится из кокона и захватит часть парусного вооружения. Потом сбрасываем полотно, и капельные холодильники начинают работу.

На экране компьютера в кают-компании «Куколки» разворачивался диковинный объект. Майерс то уменьшал изображение, и тогда весь экран занимал веер серебристых полотен – солнечный парус, – то увеличивал, показывая с разных ракурсов вытянутое серебристое тело, ажурными балками крепившееся к парусу.

– Мы, наверное, отстанем от всех, – сказал Дадли. – Кому-то это может показаться подозрительным.

Он огляделся. Сводчатые помещения кораблика давили на плечи – здесь было тесно, как в первых орбитальных станциях, и Дадли невольно втягивал голову в плечи, боясь удариться о переборку.

– Когда «бабочка» вылупится, – сказал Майерс, – «Куколка» получит дополнительное ускорение, причем довольно значительное. Его вектор придется корректировать, но, думаю, будет шанс стать лидером. Он хихикнул.