Ямина развеселила эта мысль. Сжечь-то, конечно, можно, только ведь без бумажки уже никуда. Бумажка нынче правит всем.

Начальник подошел к столу. Плечо вновь неприятно потянуло, кость заныла, как больной зуб.

Что же там эти «альфовцы» молчат? Почему не передают информацию? Убит этот третий, с песьей головой? Под сердцем тянуло – нехороший знак.

Ямин сел на стул и вновь принялся искать пачку сигарет.

* * *

Уйти от смертельного удара помогла звериная мощь. Змей в последний момент сжался в пружину и отпрянул в сторону. Это рывок едва не стоил ему сломанных ног, но лучше уж так, чем получить стокилограммовой лапой по голове.

Симбе это не понравилось. Его хозяину-грибу – тоже.

Гриб набух и покраснел, еще больше становясь похожим на детородный орган. Змею внезапно стало смешно. Этот смех, истеричный, на грани сумасшествия, рвался из самых низов живота, из глубин его души, и все никак не мог остановиться.

Из-за спазмов стало тяжело дышать. Хрюкая и рыча, Змей бросился к валуну, за которым решил на время укрыться.

Но добежать не успел. Споткнулся обо что-то и расстелился в грязи.

Кости.

Их тут, под слоем травы и земли, оказалось множество.

«Сейчас бы человечина не помешала», – вскользь подумал он, глядя на череп.

Плоть придала бы сил – и тогда этому мохнатому точно бы не поздоровилось, а сейчас…

Сейчас Змей чувствовал, что сил оставалось мало. Продержаться в образе псоглавца получится максимум еще минут двадцать, после чего он вновь станет человеком. Вот косолапый будет рад!

«Нет! Просто так меня не взять!»

Он вскочил на ноги. Истеричный смех мигом прошел, оставляя после себя холодную сосредоточенность и пустоту.

«Давай поглядим, кто тут на самом деле хозяин!»

Змей рванул к Симбе и нанес удар по морде. Целился выше, но немного не рассчитал высоту.

Надо сбить гриб на голове противника, тогда можно будет одолеть косолапого.

Словно почувствовав, что именно собирается делать Змей, Симба вновь ударил пси-атакой.

Заложило уши.

Из носа потекла кровь.

Змей не сдержался, застонал и, шатаясь, отошел назад. Перед глазами все было красным, какие-то расплывчатые пятна, вспышки, ничего не разглядеть.

И только тяжелое влажное дыхание огромного зверя, который стоит совсем рядом.

Симба рванул на Змея, намереваясь подмять его под себя.

Но тот оказался проворнее.

И удачливее.

Если бы не кости, опять подвернувшиеся под ноги, псоглавец был бы сейчас без башки. А так лишь расстелился на земле – уже в который раз?

Действие пси-атаки ослабло – вновь стали видны очертания предметов.

Симба стал на задние лапы, заревел. Рык был таким низким и мощным, что задрожали даже валуны. С верхних веток деревьев испуганно сорвались коршуны, привычно слетевшиеся сюда и ожидающие знатное пиршество.

«Врешь! Нас так просто не возьмешь!»

Змей выгадал момент, когда косолапый начнет опускать свое грузное тело на него, юркнул под переднюю лапу и оказался за спиной противника. Тут же прыгнул тому на спину и оседлал.

Симба запоздало понял свою ошибку, попытался скинуть наездника, но Змей вцепился в жесткую шерсть намертво.

А потом, несмотря на качку, начал пробираться к грибу.

«Сейчас я тебе устрою! Подберезовик хренов!»

Змей отчетливо увидел, как нарост на башке медведя начал пульсировать. Гриб тоже понял, что конец близок, и потому ударил на максимум.

Пси-атака была такой мощной, что Змея на мгновение выключило. Словно ударило молнией.

И лишь сжатые на шерсти пальцы, сдавленные судорогой, не дали ему упасть и потерять преимущество.

Симба бесновался, его толстые лапы пытались подцепить наездника, но каждая попытка была неудачной, что только сильнее злило зверя.

Когда Змей пришел в себя, медведь догадался воспользоваться посторонним предметом и направлялся к поваленному дереву.

Змей тряхнул головой. Кровь фонтаном хлынула из носа. Ерунда. Сейчас главное – гриб. Он не может ударить еще раз – копит силы. Поэтому есть только один шанс, которым надо воспользоваться.

На загривке бурого ползали жирные клещи и блохи. А еще – жирные черви. Медведь любил выпачкаться в крови жертв, а мухи, слетавшиеся после этого на его шерсть, откладывали там яйца. Черви полазали в подшерстке и были скользкими.

Змей несколько раз едва не упал – хвататься за осклизлую шерсть было очень неудобно.

Но все же он это сделал – оседлал загривок и одним точным ударом сбил гриб.

Тот с хрустом отлетел в сторону.

Симба тут же заревел, но в этом реве уже не было ярости. Он был наполнен болью, отчаяньем и страхом.

На том месте, где рос гриб, у медведя теперь зияла черная дыра. Змей понял, что странный организм, такой маленький, похожий на детородный орган, завладел столь огромным и мощным рабом не сразу. Сначала спора попала на шерсть. Проникла глубже, к коже. Начала медленный рост. Через толстую дубленую кожу, через плоть и крепкий череп прямиком в мозг. Корни, словно щупальца, проникали в медведя и захватывали участки один за другим. В какой-то момент косолапый стал просто его рабом.

«Твои мучения закончились», – холодно подумал Змей и ударил пальцем прямо в дыру – словно выключил свет.

Влажный хруст – и медведь грузно осел на землю. Всхрапнул и затих. Палец пробил мозг зверя и умертвил его в одно мгновение.

Змей устало слез с противника, подошел к грибу, который лежал на земле. Тонкие усики-корни были измазаны в крови, тело – цилиндрический продолговатый отросток – был бледным и вялым.

Змей ухмыльнулся и растоптал гриб.

А потом, вытерев кровь с лица, двинул прочь, туда, где его поджидали напуганные до чертиков «альфовцы».

Пора было разобраться с ними.

* * *

– Каков дальнейший план, Север? – Хребет оторвался от прицела оружия и глянул на спутника.

Тот молчал.

На самом деле план был один – идти за «альфовцами», которые должны вывести к цели.

Но чутье подсказывало – лучше этого не делать. Только вот полагаться на одно чутье…

Бандит хмыкнул. Дело важное, порой надо рисковать. Ведь он и раньше так делал – потому и стал тем, кем стал.

Вновь с дальней стороны раздались рыки. Хребет поежился. Северу тоже было не по себе. Не хотел бы он сейчас оказаться в Берлоге.

– Ну так что, каков план? – переспросил Хребет.