Что касается причины, из-за которой я удостоился такойнемилости... Пожалуй, оставлю это для другого письма.

Тем временем могу я попросить тебя срочно прислать мневечерний туалет? К примеру, фрак «Бриони», который я купил в Милане? И паруприличных запонок. Я доверяю твоему вкусу. Имей в виду, большинство из моиходноклассников придет на прием в арендованных смокингах (знаешь ли ты, Василе, чтоодежду тоже берут напрокат? Даже сама мысль об этом внушает отвращение...надеть брюки, которые надевали сотни и тысячи предшественников сомнительногопроисхождения и чистоплотности... тем не менее такая практика существует). Мненужно появиться в одежде, достойной моего положения, но при этом не оскорбитьсвоим видом остальных. Намеренное оскорбление окружающих не делает чести, неправда ли? Заранее благодарю за помощь, твой племянник Люциус. P. S. Азакончу-ка я письмо традиционным американским пожеланием! СчастливогоРождества, дядя Василе. Веселых праздников.

P. P. S. Подумать только — психологическая помощь!

— Джессика, тебя к телефону, — сказал отец, просунув головув дверь. — Джейк.

— Я не слышала звонка, — призналась я и взяла трубку беспроводноготелефона. До этого я лежала в кровати, смотрела в потолок и, как обычно,размышляла о неверных вампирах, о том, что мой мозг атрофируется, и о том, какя хочу вернуться к нормальной жизни. — Джейк, привет, — сказала я с напускнымэнтузиазмом. — Что случилось?

Нужно порвать с Джейком. Почему я до сих пор этого несделала? Чего я жду?

— Привет, Джесс, — сказал Джейк. — Я звоню... ну, я хотелузнать, пойдем ли мы вместе на рождественскую вечеринку. Мы с тобой почти невидимся...

— Да, в последнее время я занята. Знаешь, нам надопоговорить...

С улицы донеслись визг и смех. Я отдернула занавеску. Водворе Люциус и Фейт играли в снежки. Люциус толкнул Фейт в сугроб и насыпалснега на ее розовую шерстяную шапку.

— Люциус! — завизжала она, пытаясь его ударить. — Придурок!

«Да, Люциус, ты — придурок».

—Джесс, ты слушаешь?

— Джейк, извини. — Я отпустила занавеску. — Слушаю, конечно.

— Я спрашивал о вечеринке, потому что мне нужно арендоватьсмокинг...

Снаружи послышались крики, восторженные и испуганные одновременно.

— Джесс, я надеюсь, что ты не передумала, — неувереннодобавил Джейк.

Какой милый парень. Милый, милый парень...

— Руки убери! — притворно взвизгнула Фейт. Ей вовсе этого нехотелось.

Я сжала телефонную трубку и заставила себя сосредоточиться наразговоре. Хочу ли я и вправду порвать с Джейком? Неужели жизнь моя конченатолько потому, что самовлюбленный студент по обмену попытался меня соблазнить,а потом назвал это ошибкой? Неужели я и вправду готова весь выпускной годпровести в кровати, беспокоясь о том, что я вампир?

Нет. Ни за что.

— Джейк, конечно, я хочу пойти, — сказала я, стараясь, чтобымой голос прозвучал весело. — Жду с нетерпением.

— Отлично, — с облегчением вздохнул он. — Завтра я закажусмокинг.

Неужели Фейт Кросс никогда не заткнется?

— Джейк, все будет замечательно, — ободрила его я, а потомзарылась в подушку и заткнула уши, чтобы не слышать, как весело проводят времямой нареченный и Фейт.

Я лежала и ненавидела их обоих. Зубы у меня снова заныли.Сначала это была слабая тупая боль, но каждый раз, когда крики Люциуса и Фейтдоносились до моих ушей, боль становилась сильнее, будто зубам стало тесно ворту и они начали давить на десны. Мне хотелось вырвать их, освободить,позволить им стать тем, чем они так отчаянно хотели стать.

Скатившись с кровати, я залезла в шкаф, достала учебник ипальцем пробежала по содержанию. Вот оно. Глава девятая: «Обретая клыки».

Я нашла нужную страницу:

«По достижении девушкой восемнадцатилетия её резцы начинаютболеть. Некоторые девушки созревают быстрее и могут ощутить боль в зубах уже вшестнадцать. Чаще всего боль появляется в момент эмоционального напряжения,хотя и не только. Боль, которую можно сравнить с жаждой крови, — частьстановления вампира. Постарайся набраться терпения и смириться с дискомфортом,так же, как ты смирилась с дискомфортом при появлении менструальной крови вовремя половою созревания. Помни: когда тебя в первый раз укусят, твои клыкипоявятся во всей красе, и ты забудешь временные неудобства, которые лишьпредшествуют раскрытию в тебе вампира».

Мои клыки может высвободить только укус вампира. Ну конечно.Люциус говорил об этом во время нашей прогулки по магазинам. Пока женщину неукусят, клыки у нее не прорежутся. Я отбросила учебник.

Хорошие новости: в моем дворе как раз веселится вампир.Плохие новости: мне хочется вонзить в его грудь осиновый кол. Вдобавок Люциусуна меня плевать. И что же делать несостоявшейся вампирше?

— Тебе повезло, что я читаю «Космо» и «Вог»! — Миндиввалилась ко мне в спальню, нагруженная горой обувных коробок. — Минди и ееколлекция туфель спешит на помощь!

Лучшая подруга бухнула свою ношу на пол и, увидев меня,широко раскрыла глаза от удивления:

—  Джессика!

— Мне идет?

Минди схватила меня за голые руки и покружила, разглядывая сног до головы:

— Ты выглядишь... потрясающе.

— Успокойся! — Я с трудом высвободилась из се хватки. — Наэто платье ушли все деньги, которые я заработала за лето.

— Оно стоит того, — кивнула Минди. — Каждого чертова цента.

Я посмотрелась в зеркало, висевшее на двери:

— Красивое, правда?

— Это ты красивая, — поправила меня Минди. — А платье толькоподчеркивает твою красоту. Где ты его взяла? Это не синтетическая дешевка...

— В том же бутике, где я покупала платье на Хеллоуин, —ответила я.

На этот раз у Ли-Энн не возникло желания задирать передомной нос. Я многому научилась у Люциуса. Пару месяцев назад я и недогадывалась, как многого можно добиться, просто задрав подбородок и гордороняя слова.

— Похоже на настоящий бархат, — с благоговением прошепталаМинди, пощупав ткань.

— Да, верх (или корсаж, как сказал бы Люциус) сшит избархата, а юбка сработана вручную из японского шелка.

Я погладила мягкую черную ткань, темную, как августовскоеночное небо перед бурей. Прямое платье без бретелей сидело на мне как влитое,подчеркивая каждый изгиб. Глядя в зеркало, я радовалась, что не слишком худа —платье не было рассчитано на мальчишескую фигуру.