Я откинула голову назад, обнажив горло, желая обнять Люциусаза шею, зарыться пальцами в темные длинные волосы и заставить впиться в моегорло. Это желание было таким сильным, что причиняло боль. Боль и наслаждениесмешались заставляя позабыть обо всем.

— О Антаназия... — прошептал он, касаясь моей шеи острымикак бритва клыками.

«Сейчас… Сделай это сейчас».

— Эй! Эй вы!

Все закончилось. Я открыла глаза и снова вернулась в яркоосвещенный школьный спортзал. Мы резко отшатнулись друг от друга. Люциуспригладил волосы, облизнул губы... Его клыки исчезли.

— Ты что, глупыш, забыл обо мне? — Рядом с нами стояла ФейтКросс, укоризненно качая головой. — Если бы я тебя не знала, то решила бы, чтоты слишком сблизился со своей соседкой по дому. — Она говорила словно шутя, нов глазах светилось изумление — и боль. По ее лицу совершенно ясно читалось: «Тыне бросишь меня ради этой дурехи».

— Мы с Люциусом просто танцевали, — ответила я ровнымголосом, мгновенно обретя контроль над собой.

Я не стану паниковать. Фейт меня не напугает. Я не позволюей вести себя со мной так, словно она в чем-то превосходит меня или заслуживаетЛюциуса больше. Я отвернулась.

— Мне нужно найти Джейка, — сказала я Люциусу.

— Подожди, — попросил он, потянувшись ко мне.

Фейт перехватила его руку:

— Так, Джен хочет найти своего парня. А ты, дурачок, хочешьпотанцевать со мной.

— Джесс...

Обстановка накалялась. На нас начали пялиться.

— Спасибо за танец, — улыбнулась я, делая шаг назад. — Фейт,он твой.

— Я знаю. — Ее улыбка была так же холодна, как сияние ееплатья. Она обняла Люциуса, который не отрывал от меня ошеломленного взгляда,где мелькало сожаление — или извинение? Может, он и вправду не могсдерживаться. Может, он был обычным подростком, которому подойдет любое горло.В тот день в его комнате он чуть было не воспользовался моей слабостью. Почемуя не в силах прочитать его мысли? Что за власть он имеет надо мной, власть,которая заставляет снова и снова о нем думать?

Он чуть было не укусил меня...

Я долго смотрела на него, затем повернулась и с гордоподнятой головой пошла через толпу. Передо мной все расступались. Я неоглядывалась, однако надеялась, что он на меня смотрит. Смотрит и понимает,какую ужасную ошибку совершил, оставив меня ради Фейт Кросс.

«Ты меня жалеешь? Вот уж нет! Это мне жаль тебя, Люциус».

Джейк куда-то исчез — обиделся, наверное. Ничегоудивительного — все заметили, что между нами с Люциусом возникла близость.Хорошо ещё, клыков никто не увидел!

Я позвонила маме, попросила, чтобы она отвезла меня домой.Всю дорогу я молчала, с ненавистью думая о вампирах, которые разбивают девушкамсердца и под влиянием гормонов впиваются в чужое горло.

Василе!

Неужели ты все продумал заранее?

Ну конечно же.

Только глупость помешала мне увидеть весь план целиком. Хотяне буду себя обманывать — может, я и догадывался, но мне слишком сильнохотелось власти.

Однако в тот вечер, когда я коснулся клыками горлаАнтаназии, все прояснилось. Запах крови стал для меня сывороткой правды,треснутым зеркалом, в котором я увидел свое дьявольское отражение.

Ты все это время знал, что американскую девчонку, неполучившую должного воспитания среди вампиров, быстро уничтожат, займи онатрон. То письмо, где я писал, что Джессика не готова, что она будет беззащитнаперед атаками жаждущих власти вампирш... для тебя это была не новость. Ты всегдаценил слабость Антаназии. Ты на это рассчитывал. Василе, неужели мы оба на эторассчитывали?

Я бы женился на ней, выполнив пакт, привез ее в наш мир, вРумынию, и оставил на волю судьбы. Когда? Сколько времени бы это заняло? Год?Меньше? А к тому времени кланы бы официально объединились и вся властьсосредоточилась бы в одних руках. В твоих.

Взял бы ты на себя роль судьбы? Уничтожил бы Антаназию сам?Тайком, конечно, руками одного из слуг. Или ты надеялся, что это могли быть моируки? Конечно, кому как не мужу легче всего устроить несчастный случай для той,с кем он делит ложе?

Не в этом ли заключался твой жестокий план, Василе?Заставить меня испытывать те чувства, что я испытываю, а потом отнять у менявозлюбленную? Неужели все это ради того чтобы закалить мой характер? Даже длятебя такой план слишком жесток. Слишком черен. Или все эти годы я тебянедооценивал? Опасная ошибка.

А если бы я не подчинился, если бы не уничтожил Антаназию,уничтожил бы ты меня за неподчинение? Избавился бы от неудобного наследника?Кто среди Старейших из рода Владеску стал бы тебя винить? Несомненно, они знаюти поддерживают твои планы относительно Джессики... Ты обрел бы абсолютнуювласть над двумя величайшими кланами вампиров, и тебе не нужно было быопасаться соперника.

Неужели с самого начала ты знал, что я стану питать кАнтаназии такие глубокие чувства? Теперь, чтобы не потерять ее, я должен от нееотказаться. Это чересчур жестоко, Василе!

Дай нам свободу. Освободи Антаназию от меня, и освободименя, хотя бы и на короткое время. Хотя бы на несколько месяцев. Это все, чегоя прошу. Просто позволь мне... быть. Я хочу не думать о пактах, о власти и отом, что, подобно тебе, я способен на чудовищную жестокость.

Меня это пугает, Василе, но я восхищаюсь твоим планом. Мыслио нем доставляют мне извращенное удовольствие. На твоем месте я сделал бы то жесамое: без тени сомнения пожертвовал бы никчемной американской девчонкой ради тогочтобы обрести власть над вампирскими легионами. Я буквально чувствую эту властьв своих руках.

Но конечно же я тот, кто я есть, — результат твоеювоспитания. Таким я и остаюсь. Навсегда.

Твой Люциус.

Р.S Антаназия могла бы нас всех удивить, Василе. И вправдумогла. Она бы с яростью отстаивала свое право на жизнь. И я не стану орудием еенеизбежного уничтожения.

P. P. S. На случай, если у тебя остались хоть малейшиесомнения относительно цели моего письма, поясняю: я отказываюсь от пакта.

Свобода выбора, Василе... Разве это не чудесно?Неудивительно, что американцы так её ценят.

— Джессика!

Я открыла глаза — в своей постели, в своей спальне. Рядом втемноте кто-то был. Я резко села и потянулась к выключателю.

Неожиданно вспыхнул свет. Я чуть не вскрикнула, но чья-торука закрыла мне рот, и меня мягко опустили на подушку. Я попыталась вырваться.

— Пожалуйста, не кричи, — прошептал Люциус. Я замерла, и онубрал руку — Прошу прощения, что так грубо прервал твой сон и напугал тебя. Намнужно поговорить.