«Джесс, прекрати. Перестань думать о ерунде —  и выйдешь науровень штата».

Среди зрителей, рассевшихся вдоль стен кафетерия, я заметиламистера Йегермана в синтетическом костюме отвратительного бурого цвета.Математик улыбнулся мне и ободрительно кивнул. Рядом с ним сидел Майк Даннекер,который вылетел во время предварительного раунда, не справившись с банальнымимногочленами.

Майк приложил руки к губам.

— Не продуй! — прошептал он одними губами. Нот уж помог такпомог.

Ведущая закончила возиться с бумагами:

— Вопрос второй. Рассеянный банковский служащий перепуталдоллары и центы, обналичивая чек миссис Джоунс, и отдал ей доллары вместоцентов и центы вместо долларов. Купив чашку кофе за пятьдесят центов, миссисДжоунс поняла, что у нее осталось в три раза больше денег, чем сумма чека. Накакую сумму она обналичила чек?

Я справлюсь. Диофантово уравнение, ничего сложного. Почемуже мои мозги отключились?

Чем сильнее я задумывалась, тем более незнакомым казалосьмне понятие уравнений, словно часть моего мозга заснула, а то и вовсе отмерла.Этот процесс пошел недели две назад, когда я начала отдаляться от привычногомира Джейка и сближаться с загадочным миром Люциуса, где так чудесно пахлакровь. От вычислений у меня кружилась голова. Алгебра потеряла своюпривлекательность. Я стояла в комнате, полной сильных математиков, средикоторых я могла стать лучшей, и думала: «Доллары? Центы? Эх, кофе бы сейчас...И где только они нашли кофе за пятьдесят центов?» На самом деле очень хотелосьпопасть на олимпиаду штата.

«Думай, Джессика».

Ни одной мысли... Вернее, мысли были, но не те, что надо.Может, кофе и вправду поможет?

— Нет! — Я не сразу поняла, что произнесла это вслух.

В зале воцарилась тишина, на меня уставились всеприсутствующие. Я покрылась испариной, совсем как мистер Йегерман в жаркийдень. Мне стало очень стыдно.

— Простите, — пролепетала я, не обращаясь ни к комуконкретно. На меня все еще смотрели мои соперники, члены моей команды, зрители.Я оставила свое место и, надеясь, что сохраняю хоть каплю достоинства,направилась к двери.

Выйдя из зала, я прислонилась к прохладной стене, выложеннойплиткой. Что происходит с моим левым полушарием? Часть, отвечавшая за анализ,будто онемела, отмерла, как если бы ее начало пожирать правое полушарие — мояинтуитивная, нелогичная часть. Я прижала пальцы к вискам, пытаясь унять боль,которая не имела ничего общего с болью физической.

— Джессика, что с тобой? — Из двери выбежал мистер Йегерман,пыхтя и вытирая лоб платком. Я знала, о чем он думает: его породистый рысакподвернул ногу на последнем метре забега. Математик годы на меня потратил, а яне оправдала его надежд.

— Сегодня математика... дается мне нелегко, — попыталасьобъяснить я, с отчаянием глядя на мистера Йегермана. — Не знаю, что со мной. Немогу сосредоточиться.

— Дома... все в порядке?

От попытки поддержать нормальный человеческий разговор потпотек с его лба ручьем. Мистер Йегерман галстуком промокнул подбородок.

— Или... проблемы... с мальчиками? — осмелился уточнить он.

Казалось, его вот-вот удар хватит. Как будто бы он залез вглубокую пещеру и внезапно понял, что там нечем дышать. Если бы я и вправдуначала рассказывать, в чем дело, он упал бы в обморок, не сходя с места.

— Нет, это не из-за парня, — солгала я, чтобы спасти мистераЙегермана от сердечного приступа.

— Вот и славно! — воскликнул он, прижав руку к груди, но тутже сообразил, что это звучит весьма двусмысленно. — Я... то есть... конечно жеесли дело в парне, ты можешь мне все рассказать...

— Нет-нет, не волнуйтесь, дело совсем в другом.

Однако дело было именно в этом. В парне. Впрочем, Люциус небыл парнем. Он был мужчиной, которого я хотела вернуть. Да, поздноспохватилась, но я жаждала его вернуть, хотя и знала, что это безнадежно: емунужна Фейт.

— В следующий раз я справлюсь лучше, мистер Йегерман, —пообещала я. — Завтра же засяду за книги. Я соберусь.

— Молодчина. — Мистер Йегерман хотел похлопать меня поплечу, но замялся и убрал руку.

— Давайте вернемся, — набравшись мужества, сказала я. — Хотябы для себя задачки порешаю.

— Да-да, — с готовностью согласился он, обрадовавшись, чтомомент откровения прошел. — Отличная мысль.

Я пошла за ним в зал. Если честно, в тот момент перспективарешать задачки меня совсем не привлекала.

Дорогой Василе!

Знаешь ли ты, что проблема выбора в Америке стоит настолькоостро, что некоторым недалеким индивидуумам необходима психологическая помощь(я знаю, ты будешь смеяться), чтобы не потеряться в возможностях, которыепредполагает самое незначительное действие.

Здесь, даже заказывая пиццу (наконец-то мне удалось найтичто-то съедобное!), нужно принять множество решений. Выбрать большую? Экстра? Сфрикадельками и пепеpoни? С овощами? Добавить побольше сыра? Поменьше сыра? Кстатио сыре — сделать его незаметным под начинкой или запечь до корочки? Кстати окорочке — толстую? тонкую? Хрустящую? Или отменить заказ и выбрать чикагскуюпиццу? Или сицилийскую?

На самом деле, Василе, заказ еды на дом (я в конце концовобнаружил, что и здесь можно командовать толпой слуг, только виртуальной) требуетне менее стратегического подхода, чем во время битвы, когда должна пролитьсякровь, а не томатный соус.

Кстати, о крови. Я с сожалением узнал, что Драгомиры усталиждать возвращения своей принцессы и соблюдения пакта. Что ж, они всегдаотличались импульсивностью и нетерпеливостью. Но обвинить меня в том, что я неприлагаю никаких усилий для выполнения своих обязательств? Попытатьсяуничтожить члена семьи Владеску в приступе гнева? Пожалуй такое поведениеспровоцирует неприятные стычки. Меня начинает утомлять вся идея в целом.

Неужели мы, вампиры, должны с такой готовностью склоняться кнасилию? Нельзя ли просто расслабиться за кружечкой освежающего пива, какпостоянно советует мне телевизор? (Между прочим, американские подросткиприлагают неимоверные усилия, чтобы достать пиво. Продажа любых спиртныхнапитков несовершеннолетним здесь запрещена. А совершеннолетие наступает вдвадцать один год! Столько усилий ради ферментированного напитка — удивительно,Василе. Можно подумать, это кровь.)

Но возвратимся к незначительным трениям между Драгомирам иВладеску. Пожалуйста, посоветуй обеим сторонам набраться терпения, напомни, чтоони — вампиры. К чему спешить, если впереди у нас вечность?

И пока мы обсуждаем горячность и склонность к насилиюсемейства Драгомир... Наша будущая принцесса на днях влепила мне внушительнуюпощечину. Ты лучше всех вампиров знаешь, как нелегко нанести мне удар, откоторого я хотя бы пошатнулся. Должен признать, ее сила вызвала у менявосхищение. Очень авторитарно. И ее глаза сияли королевской гордостью.