На первой странице было только название, напечатанное жирным курсивом: «Неоконченная рукопись».

Она удивилась, решив, что Клаудиа послала ей пакет по ошибке. Но из любопытства решила все-таки пробежать текст глазами, притоптывая на месте, чтобы согреться: ледяной ветер свободно гулял по равнине Бос, и холод стоял невыносимый. В папке было две сотни машинописных страниц и еще пятьдесят чистых. Камилла хотела потушить сигарету и уронила папку на землю; она присела на корточки, чтобы поднять ее, и увидела оборотную сторону переплета. Сердце у нее сжалось, когда она узнала почерк Стивена: «Если бы в твоей власти было написать собственное будущее, каким бы оно было?»

Камилла полистала папку и обнаружила, что ее имя мелькает на каждой странице. Ее сознание откликнулось на некоторые слова: «Аркашон», «дюна», «ожидание», «тело», «страсть». Она поняла, что держит в руках написанную Стивеном историю их любви.

Ноги Камиллы задрожали, и она упала, подкошенная волнением. Слезы душили ее, к горлу подступили рыдания. Шесть месяцев она не получала известий о человеке, о котором думала беспрестанно, и теперь он прислал ей такой бесценный подарок.

Камилла чувствовала, как ее отпускает напряжение и разочарование, которые накопились в ней с момента их расставания. Прислонившись к каменной стене дома, она так сильно прижимала к себе тетрадь, что на ней остались следы ее ногтей. Ее глаза, полные слез, уже ничего не видели, и, захлебываясь рыданиями, она подняла голову к темному небу, усыпанному звездами.

В ту минуту она была далеко от «Старых лип», она больше не была женой Ришара, матерью Ванессы и Люка. Она была просто Камиллой в объятиях Стивена, в спальне на втором этаже «Слов и словесности», где она отдавалась ему, ласкала его тело, слушала звук его голоса. Не осознавая этого, она без конца повторяла его имя и не могла остановиться.

От холода и горячих слез ее щеки покраснели; не замечая ледяного ветра, она почти целый час сидела у каменной стены и взахлеб читала толстую тетрадь. Она то улыбалась, то смеялась, то судорожно всхлипывала, утирая не иссякающие слезы. Каждая страница дышала неприкрытой страстью, вызывая в ее душе прилив нежности и смущения.

Было семь часов вечера, когда Камилла закончила первую главу. Она закрыла тетрадь, с силой прижала ее к себе и зашептала, словно Стивен был рядом:

– Ты полюбил меня с первого дня, с самого первого дня…

Внезапно она услышала, как открывается дверь погреба, ведущая в кухню. Это Юбер и Люк пришли ужинать, но застали кухню пустой.

– А где же твоя мать?

– Пойду посмотрю в спальне, может, она уснула, – предположил Люк и выбежал в коридор.

Юбер заметил, что на крыльце горит свет; он открыл входную дверь и увидел Камиллу с покрасневшими от слез глазами, прижимающую к груди толстую тетрадь. Она посмотрела на него невидящим взглядом, ее лицо выражало глубокое страдание.

– Боже мой, Камилла, что ты здесь делаешь? Что случилось? – спросил он, присев рядом с ней.

– …

– Ты заболела? Не молчи, скажи что-нибудь! – разволновался Юбер.

Камилла понемногу приходила в себя.

– Люк… Где Люк?

– В доме, ищет тебя.

– Не хочу, чтобы он видел меня такой! Пожалуйста, не выпускай его на улицу.

– Хорошо, я прослежу за ним, вставай и иди в дом, ты же совсем продрогла.

Камилла медленно встала и вытерла лицо, все еще прижимая к себе тетрадь.

– Поднимись в кухню через погреб, так ты немного согреешься. Я пошел, Люк уже вернулся.

– Ты прав, пойду умоюсь, а потом приду к вам.

– Ты случайно не заболела? – с тревогой спросил Юбер, подходя к двери.

– Нет, просто очень устала…

– Ладно… приди в себя. Я приготовлю макароны с ветчиной.

Камилла исчезла в темноте. Юбер обратил внимание на тетрадь, которую она так крепко прижимала к себе.

– Что с тобой, мам? Ты плакала? – спросил Люк, увидев лицо матери.

Она успокоила его:

– Вовсе нет, зачем мне плакать, если у меня такой замечательный сын! Я просто слишком долго гуляла и продрогла.

– А, ясно, – отозвался Люк без особой уверенности.

– Так, а почему на столе до сих пор нет приборов? Макароны почти готовы, – сказал Юбер, притворяясь возмущенным.

Ужин казался бесконечным. Камилла думала только об одном: когда она сможет вернуться к тетради. Она заставила себя проглотить несколько кусочков ветчины и две ложки макарон. Юбер бросал на нее тревожные взгляды, она слабо улыбалась в ответ, стараясь его успокоить. Люк с удовольствием съел второй шоколадный мусс, от которого отказалась Камилла, и ушел в свою комнату, где уселся перед экраном телевизора и приступил к уничтожению пришельцев межгалактическими ракетами и лазерными импульсами.

Юбер, как обычно, сидел в кресле, пока Камилла расставляла посуду. Они позвонили Матильде, которая сообщила, что после десятидневного курса лечения чувствует себя отлично. Камилла почти четверть часа разговаривала с «мамочкой».

Юбер спросил:

– Все в порядке?

– Да, она в прекрасной форме!

– Нет, я о тебе, Камилла! Про Матильду я знаю.

– Все нормально, я просто устала. Сегодня вечером не буду работать, лучше почитаю книгу.

Юбер помедлил, прежде чем уточнить:

– Ту самую, которую ты так крепко прижимала к себе?

– Э-э-э… да… это набросок романа, который мне прислала подруга. Она хочет… услышать мое мнение, – импровизировала Камилла на ходу, складывая документы в стопку, стараясь держаться как можно более непринужденно.

– Ладно.

– Я сяду на диван.

– Устраивайся, где тебе удобно.

Межгалактическая бойня еще не закончилась, и Люк получил разрешение лечь спать немного позже. Камилла улеглась на диване, а Юбер собирался смотреть свой любимый детективный сериал.

– Ты только не обращай на меня внимания!

– Что ты хочешь сказать? – спросила она, подкладывая себе под голову толстую подушку.

– Небось, это женский роман… и тебе захочется плакать, так ты не стесняйся, плачь!

Она опустила глаза и погрузилась в чтение второй главы: «Ожидание».

Когда Юбер оборачивался, он не видел лицо Камиллы, скрытое за тетрадью, до него доносились только всхлипы или придушенный смех. Он решил не отвлекать ее своими вопросами.

Часы показывали половину одиннадцатого. Камилла ни разу не отвела глаз от тетради. Юбер пошел на кухню и, приготовив чай, принес две чашки в гостиную.

– Прости, я совсем забыла про чай!

– Ничего страшного! Ну что, увлекательный роман? За весь вечер ты не издала ни звука, если не считать шуршания салфетки и всхлипов.

– Это красивая история!

– Наверное, история любви?

– Да… прекрасная история любви, – подтвердила Камилла, откладывая тетрадь и берясь за чашку.

– Выходит, твоя подруга талантлива?

– Да… – ответила она, улыбаясь.

– И кончается все хорошо? А то