– Она великолепна, спасибо! – ответил он сдержанно, стараясь не обнаружить свое волнение перед дочерью.

* * *

В пять часов утра Стивен провалился в сон прямо за письменным столом. Он крепко заснул, положив голову на стопку из пятидесяти страниц, которые написал почти на одном дыхании.

Он позволял себе передышки, только когда наливал чай и пил его маленькими глотками, глядя в окно и любуясь огнями лондонского Сити.

В ночной тишине перо само скользило по бумаге. Немногие фейерверки, запущенные в небо в эту рождественскую ночь, напомнили ему, что он не один в мире, что жизнь существует не только в его повествовании. Страницы заполнялись одна за другой, он быстро перечитывал их, кое-где внося исправления.

Стивен очнулся в десять утра. Он давно уже не спал так долго – целых пять часов подряд. Через три часа здесь будут его родители, дочь и ее приятель. В семье Лоджерсов, когда Стивен находился в Лондоне, неизменно соблюдалась традиция: в сочельник ужинали у Джулии и Эндрю, а 25-го в полдень приезжали на ланч к Стивену. У него оставалось всего три часа, чтобы привести в порядок квартиру, самому принять подобающий вид и приготовить еду.

Принимая душ, он услышал, как в замке поворачивается ключ, а потом хлопнула входная дверь.

– Пап, это я!

Все еще стоя под струей воды, он спросил с удивлением:

– Что так рано? Сейчас же всего половина одиннадцатого!

– Я знаю, но, учитывая твое вчерашнее состояние, я решила, что ты не откажешься от помощи.

– Это очень приятно, конечно, дорогая!

– Какой у тебя бардак, папа! Давай я здесь приберусь!

– Вперед, дорогая! Действуй по своему усмотрению.

Кайла заметила, что кровать осталась нетронутой.

– Ты не ночевал здесь? – удивилась она.

Шум льющейся воды заглушил голос Кайлы.

– Что ты сказала? Я тебя не слышу.

Она подошла к письменному столу, увидела авторучку, которую ему подарила, на стопке исписанных листов и без труда узнала его почерк.

– Ничего, папа, все в порядке.

– О’кей, я скоро выйду.

Заинтригованная, она успела прочитать только последнюю фразу, которая показалась ей концом главы:

«Она этого не знала, но с того самого дня я ее полюбил!»

Стивен вышел из ванной.

– Прости, папа, я увидела, что ты пишешь ручкой, которую… и я нечаянно… – Не зная, что сказать, Кайла запнулась и покраснела от смущения.

Стивен подошел к столу, повернул лист исписанной стороной вниз и убрал рукопись в ящик стола.

– Ничего страшного, – сказал он со сдержанной досадой.

– Ты пишешь книгу?

– Скорее, пытаюсь.

– Это история любви?

Помолчав, он ответил:

– Да.

– А «я» – это действительно ты?

– А что, если нам заняться едой? – предложил он, чтобы закончить этот разговор.

Кайла не стала спорить.

Стивену потребовалось два месяца, чтобы написать триста страниц. Еще не закончив книгу, он решил писать ее в электронном виде.

Управляться с компьютером и набирать текст, не имея навыка, было сложно и отнимало у него очень много времени, но в конце концов он был доволен: теперь он мог, перечитывая текст, вносить любые исправления.

Стивен описал их с Камиллой историю, начиная со школьной скамьи. Он разделил свое повествование на три периода: отрочество в Аркашоне, долгое ожидание встречи с ней и десять месяцев, которые они провели вместе – узнав друг друга заново и полюбив.

Ему оставалось дополнить свой рассказ четвертой, и последней, частью. Он и не предполагал, что это будет так сложно; оставить реальность и перейти в область вымысла. Целую неделю он каждый день садился за работу и каждый вечер результат был одним и тем же. Набросав несколько абзацев, он отправлял листок в мусорную корзину.

Третья глава заканчивалась сценой на Северном вокзале, когда Камилла решила с ним расстаться. Стивен не чувствовал себя вправе придумывать продолжение их истории; это казалось ему проявлением неуважения к женщине, которую он не переставал любить. Он воображал себе много сценариев, но так и не смог написать ни строчки.

* * *

Февральский мороз тянулся до бесконечности, и парижские тротуары покрылись слоем снега. Начались зимние каникулы, и Люк укладывал свой чемодан. Камилла собиралась провести с сыном несколько дней в «Старых липах», у Матильды и Юбера. Ее муж и Ванесса планировали присоединиться к ним в выходные. Родители Ришара уехали, как всегда, на горнолыжный курорт в Альпах.

После того как прошлой зимой Матильда пережила несколько гипотонических приступов, ей пришлось заняться здоровьем. Врачи прописали ей дважды в год двухнедельное пребывание в доме отдыха на Баскских землях, поблизости от Биаррица. Камилла предложила ей провести несколько дней с Юбером, чтобы помочь ему по хозяйству, с которым ему было не под силу справиться в одиночку.

Она хотела отдохнуть и отключиться от ежедневной адвокатской рутины, не позволяя себе работать с документами больше двух часов в день – чаще всего вечером, когда Люк, наигравшись и набегавшись за день, мгновенно проваливался в сон.

Камилла устраивалась за столом в гостиной, где в камине уютно потрескивал огонь. Юбер сидел в кресле и смотрел телевизор. Иногда он оборачивался, чтобы сказать Камилле несколько слов; улыбнувшись, она ласково отвечала ему и снова погружалась в работу. Камилла чувствовала себя уютно; каждый вечер в десять часов она заваривала травяной чай и садилась рядом с Юбером. Часто они просто молчали, но им было хорошо вместе.

В четверг утром почтальон принес посылку, адресованную Камилле; она просила свою секретаршу Клаудию пересылать ей почту два раза в неделю.

– Значит, теперь ты будешь вся в работе, – заметил Юбер, водружая на стол тяжелый пакет.

– Вовсе нет! – возразила она. – Я начну разбирать почту после обеда, после того, как мы съездим за покупками.

К шести часам вечера Камилла устроилась на диване; Юбер заканчивал разбирать с Люком пакеты, привезенные из магазина. Она распечатывала конверты один за другим, находя в них неизменные счета, протоколы судебных заседаний и досье двух дел, которые сама просила прислать.

– Мы с Люком до ужина будем в мастерской. Тебе нужна помощь? – спросил Юбер.

– Нет, я закончу с почтой и буду спокойно готовить ужин.

Камилла быстро пролистала одно из двух досье: она собиралась переписать требования сторон, изменив некоторые формулировки.

Когда она встала, чтобы выкурить сигарету на улице, с дивана соскользнул на пол толстый сверток.

– Ах, черт, про него-то я и забыла! – вздохнула она.

Камилла разорвала оберточную бумагу и достала толстую папку в картонном переплете с пластиковой спиралью. Она накинула пальто, вышла из