Они проворно спустились с высокого борта по веревочной лестнице. Человек с благодарной готовностью следовал за богом. Они шли к берегу вброд и, конечно, уже заметили меня, но что выражают их лица, я не могла разобрать.

Палящее солнце отражалось от волн острыми клинками белого света – их жгучие отпечатки я увидела, моргнув, на изнанке век. Зажмурилась, сделала шаг назад, на миг потеряв равновесие. Они еще не дошли до меня, а смех Диониса уже донесся – веселый, мелодичный, он рассыпался над водами, стелился по земле. Человек и бог приближались, фигура моряка заслонила слепящий солнечный свет, и я наконец разглядела этих двоих.

Вид у человека был ошарашенный. Рот разинут, глаза выпучены. Наверное, разум его силился угнаться за столь невероятными событиями: сначала корабль обвило плющом и залило красным вином, потом команда перевоплотилась и исчезла вмиг, а теперь на необитаемом острове откуда-то взялась растрепанная женщина.

А вот бог… Изящный, стройный, шагал он по прибою. По сравнению с ним идущий позади мужчина выглядел неотесанным оборванцем – крепкие мускулистые руки неуклюже болтаются, кожа багровая, загрубевшая. Дионис же, казалось, только-только возмужал – его мальчишеское лицо светилось нескрываемым почти озорством и веселостью. Он широко улыбался, поглядывая из-под копны золотых кудрей. Никакого удивления, обнаружив на берегу незнакомку, не выказал, напротив, смотрел на меня с теплотой, будто старому другу навстречу шел.

Стоит ли говорить, что был он умопомрачительно прекрасен – как мерцающее видение, рядом с которым всякий смертный выглядит плачевно. Но из-за улыбки, беззаботной, легкой, Дионис не казался очень уж грозным и величественным – таким олимпиец мне и во сне не привиделся бы.

Они вышли из бурунов на песок. Человек по-прежнему таращил глаза, благоговея перед своим неземным спутником, и еле на ногах держался – до того был растерян или напуган, не понимая, чего дальше ждать. А бог улыбался по-прежнему, протягивая ко мне руки.

– Приветствую! – воскликнул он.

Голос его был текуч и густ, как мед. Я пришла в замешательство, вдруг остро ощутив, как трепещет каждая моя частичка. Но вздернула подбородок выше, не позволив себе ни одним движением выдать внезапную тревогу.

– Совсем не ожидал кого-нибудь здесь встретить, – сказал он, так обезоруживающе просто. – Кто же ты такая и как оказалась тут совсем одна?

От этих слов я вздрогнула. Откуда он знает, что я одна? Глупый вопрос, конечно. Он же бог, олимпиец, и знает все, что желает знать.

– Меня зовут Ариадна, – ответила я с запинкой. – Я критская царевна.

Сказала – и саму покоробило. Слышал Дионис мою историю – скажем, случайно, от какого-нибудь моряка? Может знать, что я натворила? Или к сплетням о делах смертных он равнодушен? С чего Дионису вообще обращать на меня внимание, если только мое присутствие на Наксосе не оскорбляет его?

Мы смотрели друг на друга молча. Теперь я и его голубые глаза разглядела.

Моряк бухнулся на колени, так громко ударившись оземь, что испугал меня.

– Мой бог, – невнятно пробормотал он в песок, к которому прижался лбом. – Небесный бог винограда, вина и музыки, несущий радость и наслаждение, – прошу, сжалься надо мной, ведь я не знал… Я не…

И затрясся от рыданий.

Я смотрела на человека, павшего ниц. И думала: не встать ли рядом? Не пасть ли к ногам божества, моля о прощении? Ведь я-то, уж конечно, в нем нуждаюсь. Одно меня удерживало – веселый, смеющийся взгляд Диониса подсказывал, что вести себя так отчего-то нелепо, и я, не в силах пошевелиться, пристыла к месту.

– Ну-ну, Акойт. – Дионис похлопал моряка по спине, поставил на ноги. Поднял его с песка без всякого усилия, будто ребенка, хоть человек был гораздо выше бога ростом и шире в плечах. – Ни к чему вставать на колени, мы же друзья.

Акойт, как видно, этого еще не знал. И принялся сбивчиво благодарить, но Дионис заговорил опять.

– Это я, приятель, должен тебя благодарить. Твоя команда задумала обмануть меня и продать в жестокое рабство, но ты стойко сопротивлялся своим товарищам, даже и не зная еще, кто я такой. Ты хороший человек, Акойт, и мой друг. Держись меня! – Говорил он оживленно и радостно. – А теперь, – Дионис повернулся ко мне, – мы с тобой в обществе царевны Ариадны с Крита.

Бедный Акойт выпучил глаза. Он, видно, подумывал, не бухнуться ли снова на колени – на этот раз передо мной, но бог по-прежнему обнимал его за плечо, и хоть казалось, что рука Диониса просто лежит себе, на самом-то деле она, похоже, и удерживала ошеломленного человека на ногах.

– Наверняка ей есть о чем рассказать. – Смотрел Дионис ласково и, судя по тону, шутить был готов бесконечно. – Надеюсь, и наши скучные рассказы царевна любезно выслушает. А посему пойдемте-ка в дом – есть у меня на Наксосе скромное жилище, за которым, Ариадна, полагаю, присмотрела в мое отсутствие.

Я вздрогнула. Что же, от него и правда ничего не скроешь?

– Мы подкрепим твои силы чаркой вина, приятель, и все друг о друге разузнаем.

Вот так я и познакомилась с богом.

Глава 17

Когда мы подошли к дому, я ахнула. Не стало каменной хижины, на ее месте раскинулся сияющий белый дворец. Жилище бога. Величественные колонны у входа украшала затейливая резьба, обвивала драгоценная филигрань, сплетаясь сверкающими лозами и прорастая золотыми гроздьями в мерцающий рельеф. Где был шершавый камень, поблескивал теперь гладкий мрамор.

Дионис повел нас внутрь, и я увидела кое-что знакомое, но только преобразившееся, гораздо более роскошное. На месте пыльных узких ступеней, по которым я взбиралась в спальню, завитком уходила вверх великолепная лестница. Тесный внутренний дворик вытянулся в просторный овал, а посередине высилась золоченая статуя, и по ней текло ручьями густое красное вино. Бронзовые ложа с кипами пурпурных подушек стояли вокруг. К одному из них Дионис и подвел заботливо Акойта – в жизни не слышала, чтобы великий бог проявлял к кому-то такое внимание. Склонив голову, он указал мне на другое ложе и тут же ушел – завернув за угол позади колонны, скрылся в соседних покоях.

Я утонула в мягких подушках. Посмотрела на Акойта – как в зеркало. Наверняка мое лицо выражало ту же полнейшую немую растерянность. Но не успели мы выразить обоюдное недоумение, как вернулся Дионис с блюдами, полными еды: посередине лежало дымящееся мясо, и от его аромата, витавшего в воздухе, слюнки текли, а вокруг – ломкие пластины белого сыра, круглый хлеб, мясистые оливки –