– Совсем никто.

– И Зданович не знает? И подруги Маша и Катя?

– Какие… Маша и Катя?

– У вас в редакции нет подруг?

Почему-то вопрос показался ей оскорбительным, да и тонстранный!

– Я работаю совсем недавно, у меня пока нет подруг вредакции. Кроме того, мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно. Этотакая информация, которую обнародовать не хочется.

Дверь широко распахнулась. На пороге стояла запыхавшаясяДаша.

– Алина!

– Иду, – быстро и виновато сказала звезда, и Ники посмотрелна нее с удивлением. – Иду, Даша. Простите меня… Никита. Мне надо идти.

– Да и мне неплохо бы, – пробормотал он и выбрался из-за еестола. – Поговорим после эфира, хорошо?

Алина, уже взявшаяся за ручку двери, даже засмеяласьнемножко. Такого нахальства она от него не ожидала.

– О чем?!

Даша подпрыгивала на месте от нетерпения. Кисточка у нее заухом подрагивала, и большая пудреница в руке ходила ходуном.

– Дарья! – заорали в коридоре. – Где Храброва?!

– Идем!

– О погоде поговорим, – невозмутимо сказал главный оператор.– Тема хорошая и всегда актуальная.

Скажете, нет?

– Алина, надо микрофон цеплять, а ты еще без костюма!

– Иду!

Быстрым движением она поправила туфлю на высоченном каблуке,не удержалась и схватилась за его руку.

Он галантно поддержал ее, потом отпустил, еще посмотрел нанее своими злодейскими глазищами напоследок и большими шагами ушел в сторонустудии.

Рация у него за ремнем продолжала похрюкивать и скрипеть.

– Душка, правда? – прощебетала Даша.

– Где дужка? – не поняла Алина. – Какая дужка?

Я сегодня в линзах, а не в очках!

– Не очки, а Беляев! Он просто душка! Понравился тебе?

– Не знаю, – сказала Алина. – Я его почти не заметила.

Это была не правда.

Такая не правда, что она рассердилась на себя за это – оназаметила его, еще как, и соврала зачем-то, как девчонка!

В студии камеры стояли немножко не так, как она привыкла запоследнее время, и, прищурившись, Алина изучила их новое местоположение.

– Алин, не щурься, – сказал в ухе режиссер, и она пересталащуриться.

Беляева сначала не было видно, а потом она обнаружила его –в самом центре студии. Рации за ремнем серых джинсов уже не было, зато набритой голове торчали наушники – одно “ухо” сдвинуто почти на затылок, проводазаправлены за черный ворот водолазки, и вид недовольный.

Зачем-то он помахал рукой оператору, управлявшему камерой накране, и тот послушно подъехал. Ники сдвинул наушники на шею и стал что-тоговорить – очень темпераментно.

– Храброва, не спи! Замерзнешь!

Такая у них была корпоративная шутка.

Из-за камер подбежала Даша, еще раз обмахнула ей лицо,добиваясь совершенства во всех отношениях.

– Салфетку дать, Алин?

– Не надо.

В эту минуту она увидела Бахрушина за стеклом аппаратной –он помахал ей рукой. Она махнула в ответ и тут же забыла о нем.

Она обо всем на свете забывала, когда часы доходили допоследней отметки, в мониторе без звука пролетала заставка, и на камерах загоралиськрасные огни.

– Добрый, вечер. В эфире программа “Новости” второго каналаи Алина Храброва. Мы познакомим вас с основными событиями этого дня.

Почему-то в эфирном пространстве время всегда искривлялось –об этом знали все ведущие, странно, что Эйнштейн ни о чем таком не подозревал!Время в студии пролетало не то что незаметно, Алине всегда казалось – онавдыхает на словах “добрый вечер”, а выдыхает на фразе “увидимся с вами завтра”.

…Две секунды крупный план – ее собственное невозможнопрекрасное лицо, – отбивка, уход на короткую рекламу, а потом на погоду.

– Всем спасибо, – сказал в динамиках голос режиссера. –Алин, сегодня все было отлично. Никто не расходится, после эфира нас ждетдиректор информации.

– Да мы знаем, знаем, – пробормотал один из операторов, – ужсто раз говорено!

Алина осторожно спустилась с подиума – она не умела ходитьна таких высоченных каблуках и всегда плохо на них держалась. К ней в ту жеминуту подбежал звукорежиссер, чтобы вытащить микрофон из уха и из-за поясаюбки, и Рая подошла. После эфира она успокоилась и даже порозовела.

– Ну как?

Микрофон звуковой юноша держал в руке, Алина проворновытаскивала шнур, заправленный за пиджак.

– Все очень хорошо, – сказала Рая и помогла ей вытянутьостатки шнура. – Мне программа понравилась. Зданович тоже, по-моему, доволен.

– А ты с самого начала смотрела?

– С первой подводки, – поклялась Рая. – И сразу все пошлохорошо. Ты моментально в ритм вошла, и так хорошо улыбалась… и…

Ники, наблюдавший всю сцену, усмехнулся тихонько.

Звезда была какой-то странной, слишком уж не похожей назвезду, с их гонором, уверенностью в себе и космической самооценкой. Эта жебыла мила и похожа на самую обычную женщину, а не на “символ страны”.

И какая-то сволочь еще смеет пугать ее перед эфиром!..

Все вяло подтягивались “на собрание”, курили, обсуждали всеплюсы и минусы сегодняшней программы, а заодно еще и бахрушинскую жену –понесла ее нелегкая в этот самый Афганистан, а муж теперь расхлебывай! – иобещанную прибавку к зарплате, и еще то, что банкомат на первом этаже сегодняденег опять не давал и был украшен табличкой “Наличных нет”.

Говорят, кто-то из техников, увидав табличку, пнул банкоматногой и заревел:

– Так хоть безналичные давай, сука!

Но банкомат не послушался.

Собрание, назначенное на десять вечера, должно былопроисходить в News Room, шикарном помещении, специально оборудованном дляподготовки новостных программ. Этот самый Room был куплен у американцев закакие-то бешеные деньги и был столь технологичен, что поначалу к нему боялисьподступиться даже самые лучшие и самые образованные программисты и техники.

Со временем все освоились.

На стеклянные столы понаставили кофейных чашек, мониторыукрасили фотографиями любимых кошек, собак и детей, в выдвижные ящикипонапихали кроссвордов и колготок.