Алеша Бахрушин этого не знал. Для него это был простофорс-мажор, ЯП на работе. Как он сказал?

Должностное преступление?

Несколько секунд, пока программа загружалась, АлинаХраброва, блестящая ведущая, знаменитость и символ державы, сидела на краешкекресла с незажженной сигаретой в зубах и истово, изо всех сил боялась.

Даже лоб вспотел немного, и она строго сказала себе, чтотеперь придется заново пудриться. Не забыть бы попросить Дашу.

Экран осветился. “Введите пароль”, появилась надпись вокошечке, и она ввела. У нее был чудный пароль, которого никто не знал.

Снусмумрик, вот какой у нее был пароль.

Программа приняла Снусмумрика, верстка вывалилась намонитор. Приветствие, подводка к первому сюжету, первые и последние словакорреспондента, хронометраж, отводка от первого, подводка ко второму,информационный блок – тот приехал, этот уехал, третий повстречался, Думапроголосовала.

Вот после Думы все и случилось.

“Ты сука, – было написано вместо подводки к следующемусюжету. – Ты ничтожество. Ты никто, и я от тебя избавлюсь”.

Алина вскрикнула и отшвырнула “мышь”, словно вместо неесхватила змею. От резкого движения кособокий стул поехал, ударился о стену,спружинил и катнулся ей под ноги. Колени подкосились. Цепляя колготками завыдвижные ящики неудобного стола, она почти плашмя упала между ним и стулом иударилась так сильно, что глаза вылезли из орбит.

Лицо. Чем угодно, но только не лицом, ей через несколькоминут в эфир!

Господи, что у нее с лицом?!

Следом за ней что-то съехало со столешницы, и обрушилосьрядом, и сильно загрохотало.

– Эй, что тут такое?! Землетрясение? Бомбежка?!

Вспыхнул верхний свет. Оказывается, она его не зажгла, когдапробиралась через каморку к своему компьютеру.

– Але, гараж! Вы где?! Все живы или уже умерли?

– Я здесь, – почти прошипела она и задом полезла из-подстола.

Чертов стул заклинило так, что она не могла его отодвинуть,и вылезти не получалось.

– А, черт возьми!

– Да где вы?!

– Да тут я! Вытащите стул.

Секундная пауза, потом стул дернуло вверх, он застрял,конечно. Потом его как будто подбросило, и он куда-то пропал. Затем незнакомаямужская рука сунулась под стол.

– Выбирайтесь.

Ей неудобно было вылезать задом, да еще контролировать этусамую руку, которая шарила вокруг нее, поэтому она просто ее оттолкнула, сдалаеще чуть-чуть назад, стукнулась макушкой, охнула, сморщилась, стала начетвереньки и выползла на свет божий.

Вернее, электрический.

Ничего божеского не было в этом безжалостном ярком свете.

Кто-то длинно и непочтительно присвистнул поблизости.

– Да, да, – раздраженно сказала она и глупо постучалаладонями – одной о другую. – Я Алина Храброва.

Я свалилась со стула. Ну и что?

– Ничего, – сказал тип.

– Вот именно.

Она двинулась на него, мельком успев заметить только, что оночень большой – тип посторонился, – подошла к распахнутой двери в коридор изахлопнула ее.

– Вы хотите остаться со мной наедине? – осведомился негодник.

– Я хочу посмотреться в зеркало! А оно на двери!

Слава богу, с лицом все в порядке. Прическу, конечно,придется поправлять, но на лице не было ни синяков, ни царапин.

Господи, спасибо тебе!..

– А как вы там оказались? Под столом, в смысле?

Кольцо закатилось?

Тут Алина наконец на него посмотрела.

Он был здоровый и неожиданно молодой, а по голосу ейпоказалось, что старше. Очень коротко стриженные белые волосы и странное лицо –то ли такой загар, то ли проблемы с кожей, то ли умывается он, как Незнайка вмультфильме, только нос и то, что рядышком.

– Спасибо, что помогли, – сказала Алина, сделав голоспотеплее, это она умела. – Как бы я выбиралась?

– Пришлось бы звонить в МЧС.

– Это точно.

Все, светский раут окончен.

Он ее спас, она его поблагодарила. Теперь ему следует уйти.Попрощаться, повернуться и уйти, а он стоит, словно не понимая этого.

Алина посмотрела ему в глаза и вежливо и холодно улыбнулась.Это она тоже умела.

Глаза оказались очень темными.

Странно – белые волосы и темные глаза.

“ Ей трудно было оторваться от его глаз, очень мудрых иочень мрачных, как будто нарисованных художником для компьютерного злодея. Емуони совсем не подходили, усложняя, в общем, довольно простецкий вид.

Она сделала над собой усилие и перевела взгляд на его ухо.

Ухо тоже было ничего себе, хотя гораздо менее злодейское.

– А я вас сегодня снимаю, – сказал он, помолчав. – Менязовут Никита Беляев, я главный оператор “Новостей”.

– Очень приятно, Никита.

– Зовите меня Ники. Мне не нравится имя Никита.

– По-моему, отличное имя.

– Спасибо, но мне не нравится.

– Я постараюсь запомнить.

– Так что вы делали под столом?..

Тут она вспомнила, что она делала, и метнулась к компьютеру,и оттолкнула растреклятый стул, и нашарила “мышь”, болтавшуюся на шнуре, как нахвосте, и уставилась в монитор, и даже застонала, когда поняла, что там ничегонет.

То есть верстка была на месте. И Дума тоже – куда ж ейдеться! – и подводки, и отводки, и хронометраж! Не было только послания: “Тысука. Ты ничтожество. Ты никто, и я от тебя избавлюсь”.

Выходит, кто-то удалил его, пока Алина ползала под столом, иэтот самый Беляев со злодейскими глазами вытаскивал стул, чтобы она моглавыбраться. Выходит, опять ничего нет – ни кода, ни времени ввода, ни пароля,ничего!

– Алина? – спросил Ники очень близко. – Что случилось?Что-то в программе?

Она подняла голову и стукнула его своей макушкой вподбородок. Оказывается, он тоже подошел к столу и теперь смотрел в мониторвместе с ней.

– Все в порядке в программе, – сквозь зубы сказала она иповела головой. Его запах – сигарет и какого-то сложного одеколона – раздражалее. – Все в порядке!