— Не могу поверить, что ты здесь! — воскликнулаКейт, сияя.

Джо — ее Джо — оказался настоящим героем. И он был жив, онбыл рядом! Торжественный прием в Белом доме произвел на нее двойственноевпечатление: Кейт была рада за Джо, она ужасно им гордилась, но одновременно ейстало до боли очевидно, как близко была к нему смерть. Впрочем, в каждом дне,который она проживала без него, были свои горечь и сладость. Радость отсознания, что Джо жив, смешивалась с печалью, которую она испытывала каждыйраз, когда узнавала о гибели кого-нибудь из знакомых. Многие девушки, скоторыми училась Кейт, уже потеряли любимых, братьев, мужей, и только ейпродолжало везти. Каждый вечер перед сном она молилась в тишине и просила бога,чтобы он сохранил Джо жизнь.

— Я и сам не могу поверить, — отозвался Джо,отпивая небольшой глоток вина. — А самое обидное, что не успею я этоосознать, как снова окажусь в Англии. Неплохая страна, но уж больно там сырозимой. Сыро и холодно.

В самом деле, по сравнению с осажденной Британией, Америка,от которой война была очень далеко, выглядела гораздо более приветливой. Ввитринах подмигивали огнями рождественские елки, из окон доносились звукипраздничных гимнов, а дети смеялись и пели, готовясь к приходу Санта-Клауса. Наулицах встречались счастливые лица, чего Джо уже давно не видел в Англии, где вглазах людей все чаще отражались страх и боль. Даже английские дети, смолчаливой покорностью семенившие ко входу в бомбоубежище, лишь толькораздавался сигнал воздушной тревоги, походили на маленьких старичков,переживших своих близких. И зачастую они действительно оказывались свидетелямитого, как гибли их родители или как в мгновение ока обращался в дымящиесяразвалины дом, где прошло их детство. Жизнь тех, кто уцелел, тоже была далеконе легкой, и все же англичане не падали духом и продолжали сражаться с врагомупорно и яростно.

Вашингтон показался Джо сущим раем — здесь никто не погибалпод бомбежками, и никому не грозила смертельная опасность, от чего он уже успелотвыкнуть. К тому же в ресторане подавали сколько хочешь превосходного кофе, иДжо выпил подряд три большие чашки.

Сразу после обеда Кейт и Джо пошли в отель и долго сидели вобщей гостиной. Сначала им там было довольно уютно, просто отлично, но ближе квечеру в гостиной стали появляться другие постояльцы. Кейт не хотелосьрасставаться с Джо, но и пригласить его в свою комнату она не могла: ейказалось, что поступить так значило бы обмануть доверие родителей. Кларк иЭлизабет сначала тоже хотели поехать с ней — правда, вовсе не для того, чтобыследить за ее поведением, а чтобы повидать Джо и поздравить с наградой, —однако в последний момент совместная поездка расстроилась. Кларку срочнопришлось встречаться с важными клиентами, неожиданно приехавшими из Чикаго, аЭлизабет по протоколу тоже полагалось присутствовать на приеме в их честь. Такчто Кейт пришлось отправиться в Вашингтон одной. Элизабет, впрочем, дала своесогласие не очень охотно, но все же со стороны родителей Кейт это былобезусловным проявлением доверия — и не только к ней, но и к Джо.

Поэтому они остались сидеть в гостиной, однако спустя ещечас в ней стало настолько холодно, что Кейт начала стучать зубами. Заметив это,Джо предложил ей пойти к нему в номер; он пообещал вести себя прилично, и Кейтсогласилась, поскольку другого выхода все равно не было. Ресторан при отеледавно закрылся, а на улице валил снег и трещал мороз.

Поднявшись с дивана, на котором сидели, они прошли по узкомукоридору к комнате Джо. Отель был маленьким и дешевым, что, собственно, ипривлекло к нему внимание военного министерства, снимавшего здесь номера длякомандированных военнослужащих. В другое время Кейт ни за что бы неостановилась в такой развалине, но здесь был Джо, и все остальное не имело длянее значения. Убогая обстановка, холод, шум и многолюдье — что за беда, еслиони могли быть вместе? Эта встреча была единственным рождественским подарком,которого Кейт отчаянно желала и который почти не надеялась получить. Внезапныйприезд Джо был ответом на ее жаркие молитвы, однако, встретившись с ним, Кейтнеожиданно почувствовала себя виноватой перед другими женщинами, которые невидели своих любимых уже больше года. По сравнению с ними Кейт могла считатьсебя счастливой: ведь за прошедшие четыре месяца она уже дважды встречалась сДжо!

Номер был совсем маленьким, и, очевидно, поэтому в нем былозаметно теплее, чем в холле. Здесь стояла кровать, два стула и платяной шкаф сзеркалом, а в углу примостилась раковина для умывания. За тонкой фанернойдверцей находились туалет и душ.

Войдя в номер, Кейт сразу села на стул, а Джо опустился накровать и достал откуда-то небольшую бутылку шампанского, которую он купил,чтобы отпраздновать встречу.

— За мои медали, потому что только благодаря им я попалсюда, к тебе! — провозгласил он и, откупорив бутылку, налил вино в простыечайные стаканы.

Кейт молча кивнула. Ей все еще не верилось, что они с Джобыли в Белом доме и видели президента и его супругу. Миссис Рузвельт оказаласьочень милой женщиной, к тому же она выглядела именно так, как Кейт и ожидала. УПервой леди были очень красивой формы руки, и некоторое время Кейт не в силахбыла отвести от них глаз. Это, однако, не помешало ей заметить и другиеподробности приема у президента, которые — Кейт знала — она будет помнитьвсегда. Ее, правда, несколько удивило, что торжественная церемония ивеликолепная обстановка Белого дома не произвели на Джо особого впечатления, нопотом она сообразила, что он вместе с Чарльзом Линдбергом не раз бывал наприемах у высоких особ. Кроме того, Джо никогда не принадлежал к людям, которыхможет впечатлить блеск позолоты или гром фанфар.

Впрочем, своими орденами Джо тоже гордился, хотя считал, чтоэти награды принадлежат не только ему, но и его погибшим товарищам. Второй тостон предложил за них, сказав, что предпочел бы отказаться от орденов, если быэто помогло вернуть друзей, которых за год войны он потерял — увы! —слишком много.

Стул, на котором сидела Кейт, оказался расшатанным ижестким, и вскоре Джо, заметив, что она постоянно ерзает, предложил ейперебраться к нему на кровать. Кейт понимала, что они искушают судьбу, новсе-таки не представляла себе, что Джо вдруг начнет совершать какие-то глупоститолько потому, что они будут сидеть рядом на узкой продавленной койке,застеленной колючим шерстяным одеялом. Поэтому она без колебаний пересела кнему, и они продолжили разговор.

Когда часы показали половину второго ночи, Кейт сказала, чтоей пора идти к себе. Но прежде, чем она успела подняться, Джо обнял ее за плечии поцеловал. Это был долгий, медленный поцелуй, наполненный всей печалью итоской, которую они пережили в последние месяцы; но была в нем и радостьвстречи, и восторг от простого ощущения близости любимого человека. Когда Джонаконец оторвался от ее губ, он слегка задыхался, да и грудь Кейт тожевздымалась часто-часто. Несколько мгновений они сидели неподвижно, глядя другдругу в глаза и чувствуя, как внутри них нарастает странный голод. Казалось, вэти минуты на них вдруг снова обрушились все тяготы, скорби и лишения первоговоенного года, и оба испытывали непреодолимое желание немедленно вознаградитьсебя за пережитые страдания.