Единственное, что можно было предпринять, чтобы избежатьненужного шума, это как можно скорее выйти за Джо замуж. Однако сказать этобыло куда проще, чем сделать. Джо писал ей, что в ближайшие несколько месяцевникакой отпуск ему не светит, и Кейт понимала — почему. В Европе шли жестокиебои, и Джо приходилось вылетать на задания с интервалом буквально в несколькочасов. В таких условиях единственной возможностью попасть домой был отпуск поранению (и ранение должно было быть достаточно тяжелым), а этого Кейт желаламеньше всего.

Так или иначе, сама мысль о хирургическом вмешательствевнушала ей ужас: это в корне противоречило ее воспитанию и мировоззрению. Ктому же Кейт знала, что если сделает аборт, а с Джо что-нибудь случится, онаникогда не простит себе, что не сохранила его ребенка. Вот почему вместо того,чтобы на что-то решиться, она молчала и ничего не делала. Когда же Кейт поняла,что предпринимать какие-то кардинальные меры уже поздно, она только соблегчением вздохнула, хотя ей по-прежнему было неясно, что сказать родителям икак объяснить свои обстоятельства в колледже.

Кейт сознавала, что к Пасхе ее беременность уже будетбросаться в глаза, и тогда… Что будет тогда, она еще не решила. Возможно, ейпридется уйти из колледжа самой, пока ее не вышвырнули. Если же каким-тообразом удастся дотянуть до июня, тогда она закончит второй курс, а в сентябрекак ни в чем не бывало вернется на занятия. Ребенок к тому времени уже родится,и ей не придется объясняться с администрацией. Вот только как скрытьбеременность? Ведь к июню она будет уже на шестом месяце…

Кейт, однако, понимала, что если преподавателей и удастсякак-то провести, то родителей ей не обмануть. Она не переставала удивляться,что ее мать до сих пор ничего не заподозрила. Но вскоре — в этом не могло бытьникаких сомнений — Элизабет все поймет, и тогда начнется настоящий ад. Ейродители, скорее всего, ничего не сделают, но вот Джо… Его они не простятникогда.

Джо Кейт тоже решила пока ничего не сообщать, хотяпо-прежнему писала ему каждый день. Она очень боялась, что он огорчится илирассердится. В любом случае, мысли о ребенке будут отвлекать его, а во времябоевых вылетов необходимо быть очень внимательным. Значит, и ему она тоже недолжна ничего говорить.

Естественным следствием всех этих соображений и расчетовбыло то, что Кейт осталась со своими проблемами один на один. Каждое утро онавставала еще до того, как просыпались ее соседки по комнате, и бежала в туалет.Утренние приступы тошноты выматывали ее, словно тяжелая физическая работа,поэтому на занятия она являлась совершенно разбитой. Сразу после лекций Кейтснова ложилась и спала до самого вечера, но и сон не приносил облегчения, аведь ей еще нужно было готовиться к завтрашнему дню.

Несмотря на все предосторожности, многие стали замечать, чтос Кейт творится что-то неладное. Подруги советовали ей обратиться к врачу, ноона отказывалась, уверяя, что все в порядке и что она просто перезанималась.Однако ее оценки неуклонно поползли вниз, и Кейт пребывала в постоянном страхе,что преподаватели обратят на это внимание. Ее жизнь превратилась в сущийкошмар, с каждым днем положение становилось все хуже, и Кейт с ужасом думала отом дне, когда ей придется сообщить отцу и матери, что у нее будет ребенок.Больше всего она боялась, что Кларк попытается заставить Джо жениться на ней.Кейт не хотела этого, да и Джо мог встать на дыбы. Он был слишкомсвободолюбивым и независимым, к тому же Кейт прекрасно помнила, как он сказал однажды,что не хочет заводить детей. Конечно, она надеялась, что когда-нибудь Джоизменит свое мнение и полюбит их дитя, но пока этого не произошло, он вряд либыл склонен позволить кому-либо вести его к алтарю под дулом пистолета.

Единственное, в чем Кейт по-прежнему не сомневалась, это вего любви, которая давала ей силы справляться со всеми тревогами и возникающимина каждом шагу затруднениями. Кроме того, она знала, что хочет этого ребенка.Хочет, несмотря ни на что. Это желание было таким сильным и таким глубоким, чтоКейт даже не сразу поняла, что приняла решение. А когда поняла, ей сразу сталолегче.

Однажды в начале марта, когда она сидела в студенческомкафе, туда неожиданно зашел Энди Скотт. Увидев Кейт, он был так поражен еехудобой и бледностью, что не сразу нашелся, что сказать. Лишь некоторое времяспустя он осторожно поинтересовался, не больна ли она.

— Я действительно болела и еще не пришла в себя, —солгала Кейт. — Наверное, подхватила где-то грипп. К тому же нам так многозадают… Просто замучили письменными работами!

— Тогда пойдем погуляем в парке, — немедленнопредложил Энди. — Свежий воздух полезен во всех случаях. К тому же сегоднядостаточно тепло.

И неожиданно для себя Кейт согласилась. Ей не хотелось ни очем разговаривать с Энди, но она была не прочь оттянуть возвращение вобщежитие, где ее действительно ждала незаконченная письменная работа.

— Идем, — сказала она просто.

Выйдя из кафе, они медленно побрели по обсаженной старымивязами аллее. На вязах только недавно появились первые молодые листочки, ивоздух был напоен их сладковато-терпким запахом. Погода и в самом деле стоялахорошая; в парке было много гуляющих, и каждая попадавшаяся навстречу илиобгонявшая их студентка считала своим долгом оглянуться на Энди. И до войны онпривлекал внимание девушек своим смуглым лицом, темными волосами и высокимростом, теперь же у него просто не было отбоя от поклонниц. Студентов-юношей вГарварде осталось совсем мало, и Энди, по его собственному выражению,«пользовался повышенным спросом».

— Какой же ты все-таки испорченный! — с шутливойукоризной сказала Кейт, когда Энди, не сдержавшись, причмокнул губами вследобогнавшей их старшекурснице. — Боюсь, ты так избалуешься вконец!

В ответ Энди широко ухмыльнулся. Он старался казатьсяциничным, но его большие темные глаза оставались теплыми и добрыми.

— Ведь должен же кто-то потрудиться за наших парней вформе и позаботиться обо всех этих девушках! — ответил он. — Долженпризнаться честно: это нелегкая работенка, но я не отказываюсь. Ведь я, в концеконцов, патриот!

Энди давно перестал переживать из-за своей статьи 4-Ф,которая освобождала его от военной службы. Ему столько раз приходилосьобъяснять, почему он не в армии, что со временем Энди совершенно свыкся сосвоим положением «пацифиста против собственной воли», как он со смехом себяназывал.

— Ты просто мерзкий тип, Энди! — заявила Кейт иулыбнулась: она всегда считала Энди своим другом, хотя у него, похоже, были нанее свои виды. — Что ты собираешься делать летом? — спросила она,хотя до лета — страшного для нее лета — оставалось еще около двух месяцев.

Энди рассказал ей о своих планах. Он уже решил, что сновабудет работать в госпитале для тяжелораненых.

— Только там я чувствую себя полезным, — призналсяон. — Пока идет война, санитары и сиделки гораздо нужнее, чем юристы иадвокаты. К тому же я еще даже не юрист, а просто 4-Ф без диплома. А ты чтобудешь делать?