— И больше она с ним не виделась?

— Ну конечно, не виделась! Когда она вернулась на работу,его и след простыл. Сбежал. Смылся. Исчез. Оставил с носом не только Соньку, нои ментов.

— Был скандал?

— Да не было никакого скандала! Кому какое дело в больнице,психическая санитарка или нет! Как задницы вытирала, так и продолжает вытирать.

— Разве она санитарка?

— Да что вы привязались! — возмутилась Света, посколькуКирилла все время тянуло в другую сторону, не в ту, в какую хотелось Свете. —Она медсестра, а это одно и то же.

Кирилл вытащил из пачки еще одну сигарету и прикурил ее отпредыдущей, чего никогда в жизни не делал, любя свое драгоценное здоровье.

— Газета как называлась?

Света посмотрела с недоумением. Рассказав про Соню, онавдруг совершенно успокоилась и даже повеселела, словно обрела почву под ногами.

«Пусть я какая угодно, но я-то никогда не влюблялась вуголовников и не травилась из-за них димедролом» — вот как она выглядела.

— Газета? — переспросила она. — Какая газета? А, газета… Яне помню точно. То ли «Милицейские новости», то ли «Вестник милиции», то ли«Милицейский боевой листок». Нет… «Милицейская газета», вот как она называлась!А что?

Кирилл пожал плечами.

— Так что вы с нами лучше не связывайтесь, — посоветовалаСвета весело, — мы, видите, какие? С уголовным элементом общаемся, а потом насв психушки забирают. Поэтому Соня гадости не зря выслушивает. Если бы она наВостоке жила, ее бы после такого в бочку с дерьмом посадили на всю оставшуюсяжизнь.

— Она и так в ней сидит, — сказал Кирилл, морщась, — апочему тетя Александра говорит, что это она ее не пустила?

— Да потому, что именно тетя обнаружила, что он уголовник.Вот и все.

Ему хотелось вскочить и побежать, но он заставил себя сидетьспокойно. Все равно сделать ничего нельзя. По крайней мере, пока. Черт побери,почему он не приехал на машине! Все равно конспиратор из него — никакой, не зряон говорил Насте, что на голливудского мастера перевоплощения явно не тянет.

Так. Ладно. Попробуем зайти еще с одной стороны.

— Значит, Соня вовсе не Соня, а Изольда. Только Тристанмалость подкачал, — сказал он шутливо, и Света уставилась на него с изумлением,— что вы так смотрите?

— Вы что? — спросила она. — Высокообразованный?

— Я низкообразованный, — признался Кирилл, — а вы, юнаяледи? Вы какая?

Прием сработал моментально. В одну секунду Света позабыла оСоне, перестала таращиться и улыбнулась обольстительной улыбкой.

— Я всякая, — призналась она и облизнула губки, — я разная.Вы хотите узнать, какая я?

— Хочу, — сказал Кирилл храбро, — вот, например, я оченьхочу знать, где работают такие красивые девушки?

Это был не тот вопрос, которого она ожидала, но тем не менееона ответила:

— Девушки работают на ску-у-уч-ной, по-о-ошлой работе. Яработаю в архиве. Сижу в компании толстых совковых теток и перекладываю никомуне нужные старые бумажки. Зарабатываю гроши, трачу жизнь неизвестно на что. Авы думали, я фотомодель?

— Думал, — соврал Кирилл. Он был уверен, что она бухгалтер,и был удивлен, что ошибся, да еще так сильно, — такие девушки, как вы, недолжны работать в архивах. Это просто преступление.

— Вот именно, — промурлыкала Света.

Разговор поворачивал именно в ту сторону, в какую должен былповернуть.

Все мужики одинаковы. И этот тоже — типичный представитель,как это называлось в школе на уроках биологии. Он повыпендривался,продемонстрировал свою независимость и оригинальность, гордо помахал хвостом ипошел за пучком моркови, как самый обыкновенный ишак.

Еще чуть-чуть, и ничего не подозревающий ишак потруситпрямиком в ловушку, потряхивая своими ишачьими ушами и хрупая морковь. Там, вловушке, он и останется и станет обиженно реветь, когда наконец сообразит, чтовыхода нет.

Теперь нужно вызвать умиление и жалость.

— Я пошла в архивный институт, потому что так хотел папа, —призналась Света тихо, — он считал, что это самая лучшая профессия для женщины— спокойная, уютная, стабильная. Теперь вот папы нет, а я так и сижу в архиве.

— Но вы же там не круглые сутки сидите! — проревел ишак, ещечуть-чуть продвигаясь в направлении ловушки. — Вы же как-то отдыхаете,наверное. С молодыми людьми на взморье? А?

— Я не знаю никого, кто был бы мне интересен. Господи, этотакое счастье, когда можно просто поговорить о чем-нибудь, но ведь никто из нихне умеет разговаривать! Как-то Влад меня пригласил в свою компанию. Я думала,что с ума сойду. Я даже до конца вечера не осталась, а ведь это были некакие-то нищие студенты, а вполне процветающие молодые люди. У него друзьяостались еще с тех времен, когда был дядя Боря, и они все неплохо устроились.То есть, конечно, их родители устроили. А меня вот никто не устраивает.

Она говорила тихо и печально, смотрела мимо Кирилла и вточности повторяла его многотрудные мысли, так что ему на мгновение сталопротивно. Грудастая и ногастая Света не должна была — не могла! — думать также, как он, и тем не менее думала, и его это раздражало, как будто уравнивало сней.

— А что же Влад? — спросил он. — Не может вас познакомить скем-то подходящим?

— Беда в том, — призналась Света тоном принцессы Дианы,дающей последнее интервью, — что мне никто не подходит. Даже друзья Влада. Хотясреди них попадаются интересные экземпляры. Я могу вас сводить, когдазакончится эта чушь с родственниками и вы перестанете изображать святого.

«Когда закончится чушь с родственниками, я немедленно улечув Дублин с Настей, — подумал Кирилл сердито, — и о тебе больше не вспомню.Никогда».

— Ну как? Подходит?

— Подходит! — согласился Кирилл с энтузиазмом, и Светаулыбнулась улыбкой победительницы — ишак уже не шел, а несся карьером. —Значит, у Влада преуспевающие друзья.

— Он дурачок, — сообщила Света доверительно, — думает, чтоон им нужен потому, что он такой хороший. А он им нужен потому, что больше запивом некого послать. Все остальные взрослые мальчики, им за пивом бегать непристало, а ему в самый раз. А он, глупый, гордится ими, пыжится, все хочетбыть с ними на равных, а куда там на равных, когда у всех «БМВ», а у неговелосипед!

Свету, приглашенную Владом, «бээмвэшные» молодые люди тожерассматривали как своего рода удобство вполне определенного рода, да ещедоставленное прямо к порогу, но вспоминать об этом было нельзя. Тем более вкомпании ишака.