– Обстрелы?

– Еда. Многие набрасывались на еду и падали замертво. А моей маме опять же повезло: знакомый врач перед отъездом много раз напоминал, что наедаться ни в коем случае нельзя. И первые несколько дней она просто жевала потихоньку хлеб. Так и смогла спастись.

– Представляете, Полина Алексеевна, ведь этот доктор спас не только ее, но и вас, и сына, и внучку. Ведь никого бы сейчас не было, если бы не он.

– Ну, мы все появились на свет случайно, и можно только удивляться, по какой такой причине повезло именно нам.

– Да нет никаких причин, Полина Алексеевна. Простой биологический отбор случайностей, а также обстоятельства и возможности.

– Пусть так. Но от этого жизнь не становится менее ценной.

– Конечно, нет. Хотя, поработав в этой больнице, начинаешь во многом сомневаться. Особенно неприятно наблюдать, как беспечно люди расходуют свою жизнь. Мне даже начинает казаться, что и Бога-то придумали, чтобы оправдать потраченное зря время, чтобы оправдать надежду на то, что будет еще попытка что-то осмыслить и сделать. Ну как это можно понять: был человек, молодой парень, и понесло его под вечер в кабак, там он надрался, как свинья, полез к кому-то выяснять отношения, в итоге закончил свою жизнь в приемном покое с проломленной головой? Разве это не глупость? Полная чушь!

– А вы, Елена Андреевна, в Бога не верите?

– Да как сказать… Не знаю. Даже не знаю, что вам ответить. Во что-то верю. Но еще не поняла, во что. Что-то есть где-то. Но не то, что придумали люди. А вы? Вы же советский педагог, как у вас с верой?

– Мне тоже особенно нечего предложить. Понимаете, вера должна прививаться в семье, с пеленок. Наверное, это правильно: она дает какую-то духовную опору. Мой отец и мать были абсолютными атеистами, хотя в их идеях тоже много дыр. Нельзя сказать, что я верующая христианка. Но я верю в жизнь. Вы знаете, столько радости просто в каждом новом дне, в людях, в семье. Сейчас у меня будет еще один внук, и это невероятно окрыляет, только в этом и черпаешь силы, чтобы поправиться. Как я сказала вашему доктору, который проводил исследование головы: дождетесь!

– И это правильно. Не слушайте нас, докторов. Мы всегда не правы.

– Вы про что это? Я вам верю безоговорочно. Не пугайте, Елена Андреевна.

– Мне это льстит, но поверьте: от медицины, даже от самого хорошего доктора, зависит немного. Больше всего зависит от самого человека. Я это тоже не сразу поняла. Мы, медики, нужны только для экстренных ситуаций, сложных и чаще всего возникших по не зависящим от человека причинам: инфекции, врожденные заболевания, хирургия, травмы. Все остальное люди вполне могут отрегулировать сами. А поскольку далеко не все это понимают, есть такие врачи, как мы: диетологи, эндокринологи и прочие. Конечно, случается всякое: и жара, и землетрясение, и войны. Но если бы народ больше хотел жить и не тратил себя понапрасну, то работы было бы намного меньше.

Тут я решила вступить на скользкую тропинку.

– Вот ваш сын, Полина Алексеевна, думаю, как раз пример нерастраченного впустую времени и здоровья.

Она улыбалась.

– Вы правы. Он многого достиг, несмотря на молодость. Работает по двенадцать-тринадцать часов. Вы знаете, Леночка, ведь это самое главное для женщины: увидеть, что дети нашли заслуженное место в жизни. Твоя любовь, ежедневный труд, бессонные ночи – все это прошло не зря. Это так важно – гордиться своими детьми. У нас еще на Васильевском жила соседка, так вот у нее сын стал олимпийским чемпионом. Как она радовалась, когда по радио передавали репортажи с соревнований, вы просто не представляете! Счастливее ее не было человека. Тогда, наверное, я и поняла, в чем настоящее женское счастье. Мне кажется, что ваша девочка вырастет просто выдающейся красавицей и умницей. У такой мамы не может быть ординарного ребенка.

– Да я, если честно, об этом не задумывалась… Просто хочется, чтобы она была счастлива. Даже не знаю… В отношении дочери у меня нет никаких конкретных планов. Вообще, я настоящая кукушка.

– Не наговаривайте, не может быть такого.

– Очень даже может. Тут полбольницы таких. Расходуем себя в этих стенах почти до донышка, на чужих людей. А на собственных детей ни времени, ни сил.

Тут же мы начали проводить аналогии с профессией учителя, ушли в пессимизм, и наконец я решила повеселиться. Недаром медицинские анекдоты самые смешные. Особенно Полине нравились институтские зарисовки.

– Как-то сдавали мы анатомию. Так вот, есть такая очень важная штука в голове – желудочки с мозговой жидкостью. Их всего четыре, и они, как назло, очень сложно устроены. На экзамене по анатомии вопрос про них – один из самых противных. Сидим, значит, мы уже с билетами на руках, по двое за партой. Рядом со мной Тигранчик, сын какого-то суперглавврача из Тбилиси. Я уже почти все написала, а Тигранчик застыл и молча таращится на листок с билетом. Так продолжалось около часа, потом я не выдержала и осторожненько заглянула в его вопросы. Парню не повезло: первым пунктом – строение дна четвертого желудочка. Конечно, пацана стало жалко. Помочь я могла, но тоже не больше, чем на тройку-четверку.

– Тигранчик, ты че? Ты в порядке?

Тут бедный сын гор наконец-то осознал, что он не один во вселенной.

– Э-э-э, Лэночка, как можно теперь быть в порядке? Полтора года тут уже мучаюсь и только сейчас узнал, что у нас целых четыре желюдка! Что я папе скажу теперь, a?

Вербицкая веселилась так заразительно! Смех ее был невесомым и искрящимся. В отличие от других больных в такие моменты она отдавала себя гораздо больше, чем забирала взамен.

Как и в прошлый раз, Полина очень стремилась домой, мало общалась с другими пациентами и почти не выбиралась в коридор. Даже когда ей разрешили вставать и выходить из палаты, я заставала ее или за чтением за столом, или за телефонным разговором с невесткой. Полина выполняла все распоряжения, и состояние ее очень быстро стабилизировалось. Собственно, теперь она чувствовала себя абсолютно нормально и от этого еще больше изнывала в больнице.

– Полина Алексеевна, потерпите. До контрольного МРТ я вас все равно не выпишу. Это опасно. Может возобновиться слабость в руке или еще какие-то симптомы возникнуть.

– Доктор, я буду все терпеть. Мне теперь нужно здоровье как никогда, скоро ведь второй раз стану бабушкой.

До конца рабочей недели мысли о Славке постоянно мешали плановому течению моих хождений по мукам. Однако нашлось, на что отвлечься: в следующие дни случились две неприятности. Первая на отделении, где еще в начале недели я нарушила святое правило – никогда не планировать выписку заранее. Доктор Сорокина стала подумывать о выписке Полины в четверг. Вечером в среду, через час после нашего разговора, я уже собиралась в приемник, как вдруг в ординаторскую прискакала молоденькая медсестра с выпученными глазами. Не растратив детской пунктуальности, она мерила больным давление три раза в день, как положено.