Слай спрыгнул вниз и, выждав, пока мир перестанет вертеться, собрал второпях сброшенную одежду. Форма Твин обнаружилась скомканной на нижней койке.

— Что, брат, бурная ночь? — Триста Шестой издевательски улыбнулся.

— Отвали, не до тебя сейчас.

Слай с трудом дополз до душевых и под недовольное ворчание соратников, протиснулся мимо очереди. Швырнув одежду на скамью, он присоединился к Твин, которая пыталась прийти в себя под ледяной водой.

Уже через минуту шум в голове поутих, мысли перестали путаться. Порция горячего завтрака и будет как новенький. Не стоило ночью налегать на дым, знал же, как от него погано поутру.

Твин, пошатываясь, подошла к скамье и принялась выискивать свою форму. Он только сейчас заметил, как сильно она исхудала. Можно легко сосчитать позвонки, выпирающие на спине. Не удивительно, последнее время она сама не своя. Даже представить страшно, что бы произошло, если бы Седой подвёл, если бы тот скользкий тип с лицом хорька не выбрал кого-то из них.

Единственное, странно, что Керс не прошёл. По способностям он даст фору любому. Мастер даже цену на него взвинтил выше остальных. Скажи ему это кто, не поверил бы, но собственными ушами слышал. Ничего, не пропадёт, такие где хочешь выживут. С антидотом, он, конечно, зря, но со временем свыкнется.

— Слай, пошевеливайся, — Твин нетерпеливо мялась у порога, не обращая внимания на сердитые реплики соратников, мол, встала на проходе, мешает.

Пальцы плохо слушались. Натянуть форму на мокрое тело непростая задача, особенно с похмелья. Кое-как справившись, он толкнул дверь, пропуская Твин вперёд.

— Даже не верится, — она осмотрела казарму и приветливо махнула рукой Керсу, который, сидя на койке, ждал, пока очередь поубавиться.

— Ты о чём?

— Представь себе, это наше последнее утро здесь, в Терсентуме. Последний раз мы просыпаемся вот так, среди своих. Не будет больше ни побудок, ни серой жижи на завтрак, ни вечно недовольного Одноглазого, ни Керса с его сумасшедшими идеями. Мы сейчас как будто на рубеже стоим и смотрим, как настоящее медленно превращается в прошлое.

Слай закатил глаза. Меньшее, что сейчас его волновало — это прошлое. Куда интереснее увидеть, что там, за стенами, не говоря уже о замке. Вот это приключение! А она тут со своей философией о времени.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Каждый уткнулся в свою миску, стараясь не смотреть ни друг на друга, ни на Керса, который старательно изображал непринуждённое безразличие. Всё, что можно было сказать — сказано ещё ночью. Как бы ни было тяжело, придётся двигаться вперёд, прокладывать тропку в новую жизнь, сойдя наконец с проторенной тысячами пар сапог, дороги.

Чудом судьба не разлучила ни с Твин, ни с Харо, а ведь могло быть гораздо хуже. Старик честно предупредил: от него зависит только, кто попадёт в список, а таких желающих немало. Кто бы не хотел служить в замке? Это же прямая дорога к сытной жизни и славе, если, конечно, повезёт стать гладиатором. Правда, радоваться рано, впереди должок перед Седым и какую цену он запросит, ещё предстоит выяснить. Не то, чтобы обещание сильно тяготило, больше тревожила неизвестность. Что бы тот ни имел в виду под словами "позже свяжутся", звучало это по меньшей мере настораживающе. Не прост старикашка, ох как не прост. Только и он не пальцем деланный, случись что, ни себя, ни Твин в обиду не даст.

Слай подозрительно рассматривал Седого, который ссутулившись, стоял рядом с Мастером на парапете. Старик, почувствовав на себе взгляд, безошибочно повернулся в его сторону и, отыскав глазами, нахмурил брови.

Старый месмерит. С кем он там связан — поди разбери, но с ним лучше не шутить. Что-то здесь точно не чисто.

Мастер повернулся к помощнику и принялся что-то объяснять. Тот то и дело кивал головой, изредка вставляя короткие фразы. На арене было так шумно, что даже очутись в паре шагов от них, вряд ли бы разобрал о чём речь. Сегодня собрался весь Терсентум: невольники, надзиратели, прислуга. И если осквернённые смирно стояли ровными рядами, то остальные галдели без умолку.

По традиции, перед самыми торгами все собирались проводить уже почти бывших воспитанников, а от Мастера ожидалась прощальная речь. Дослушав длинную тираду Биффа, Седой выступил вперёд и принялся выкрикивать номера тех, кому предстояло в этом году покинуть Терсентум.

Слая вызвали едва ли не последним. Он неторопливо присоединился к остальным, бросил короткий взгляд на Твин и опустился на колено.

— Осквернённые! — пробасил Мастер, низкий голос эхом разнёсся по арене. — Вам выпала честь называться Скорпионами и вы останетесь ими до самого конца вашей короткой, никчёмной жизни. Я жду от вас верной службы новому господину и будь проклят тот, кто посмеет опозорить имя Легиона. Носите с гордостью свои номера, будьте преданы хозяевам и тогда, быть может, Госпожа Смерть лично придёт за вами и проводит до Земель Освобождённых. Слава Золотому Терсентуму!

— Слава Золотому Скорпиону! — сотней голосов откликнулся безликий строй.

— Гори в пекле, проклятый Легион, — пробормотал Слай под нос, много чести ублюдкам.

Покидая арену, Слай обернулся, высматривая Керса. Тот слился с остальными, пряча лицо за маской. Искать бесполезно, ряды бывших соратников уже сомкнулись. Для них это очередное утро с изматывающими тренировками. Одноглазый по привычке покрикивал на подопечных: плетутся, что хромая кобыла на убой.

Твин выглядела подавленно, да и у самого на душе кошки скребут. Керс как старший брат: всегда подскажет, выручит, если что. Нет больше проклятой четверки, как называл их Седой, и никогда уже не будет. Слай незаметно коснулся ладони Твин, как бы обещая, что всё будет хорошо и они ещё свидятся с ним "до", хотя сам в это почти не верил.

Она с тревогой кивнула на Харо. Этот только со стороны такой безразличный, защита у него такая. Сложно представить, что чувствует сейчас. С Керсом он был ближе остальных, знали друг друга ещё с Южного Мыса, а попав в столичный Терсентум, сдружились, объединившись против старшаков. Да, весёлые были времена.

Седой приказал ждать, а сам скрылся за дверью своей лачуги. Через пару минут он показался на пороге, уже переодетым в помятый серый пиджак и начищенные до блеска сапоги. Даже причесался немного. Под мышкой держал папку с гербом Терсентума.

— Готовы? — он обвёл ожидавших оценивающим взглядом и, убедившись, что все на месте, кивнул. — Хорошо, тогда за мной.

У распахнутых ворот ожидала крытая повозка с четверкой лошадей в упряжке. Животные покорно склонили длинные морды, то и дело прядя ушами. Слаю вдруг пришло в голову, что и нет особой разницы между ними, рабами, и этими грациозными животными. И те, и другие, служат людям, и те, и другие, с рождения не знают свободы, ими также торгуют, стараясь выручить побольше жёлтых кругляков.

Трое стражников держали наготове наручники.

— Забирайтесь, — приказал Седой.