чтобы не свалиться в пропасть, цеплялась за шершавые стволы, колючие иголки, наматывала на руку тонкие березовые ветки. Они врезались в руку, и боль еще сильнее обостряла ощущение кошмарной реальности.

За кучей валежника что-то зашуршало. Хрустнула ветка… О господи! Прямо навстречу карабкался на четвереньках Эдуард Петрович! Скорая помощь ему явно не требовалась.

— Ты спешишь ко мне, моя пылкая мадонна? Сейчас мы вновь предадимся страсти!

Еще мгновение, и он схватил бы за ногу.

— Куда же ты? Не уходи! Вернись, коварная!

Колючий, жгучий, зудящий лес, казалось, не закончится никогда… И все-таки есть бог на свете! — продравшись сквозь елки, она выскочила почти что на трамвайную остановку.

Из-за поворота выползли два сцепленных вагончика. Оставшихся сил хватило лишь на то, чтобы упасть коленями на ступеньки и ползком забраться в вагон.

По-пролетарски повязанная косынкой кондукторша с подбитым глазом взяла три копейки, оторвала билет от рулона, болтавшегося на тощей груди, и с большим пониманием покачала головой… Ой, как же стало стыдно! Получалось, что она, Нина, «любезнейшая Нина Александровна», ничем не отличается от этой сизой кондукторши, побитой алкоголиком-мужем или сожителем вроде Клавиного санитара.

6

Галка слушала взволнованный рассказ вполуха, хотя вчера прямо умирала от любопытства, когда, позвонив с предложением пойти завтра пообедать в «Метрополь», услышала в ответ:

— Извини, я не пойду. Нет настроения.

— А что случилось, Нинуль? Расскажи!.. Не по телефону? Тогда тем более пойдем! Пообедаем, развеемся! Исправим твое настроение.

И вот теперь, когда они сидели в «Метрополе», Галкино внимание было приковано к столику у фонтана, за которым обедала компания мужчин среднего возраста. Двое, явно командировочные, выглядели по-провинциальному невзрачно, зато третий, чернобровый красавец в отличном импортном костюме, был вылитый Жан Марэ.

— Галь!

— А?.. — Застигнутая врасплох, Галка нимало не смутилась. — Нинуль, ты меня извини, но я, хоть убей, не пойму, для чего ты связалась с этим старым нищим. Какие-то бараки, овраги, сараи! Это вообще о чем?

— Я же тебе все объяснила! Если б ты слушала…

— Нинуль, а почему ты, собственно, так возмущаешься? Насколько я могу судить, ты сама во всем виновата. Часами трепалась с мужиком, подавала ему авансы. И еще какие! Поперлась к нему в гости, потащилась в лес! Кстати говоря, ты еще отделалась легким испугом. Этот алкоголик вполне мог дать тебе палкой по башке и изнасиловать.

— Ну что ты говоришь! Он же в сущности интеллигентный человек.

— А-а-а, понятно! Значит, интеллигентный! И ты рассчитывала, что в лесу он будет читать тебе Гомера в подлиннике?

— При чем здесь Гомер? Я же сказала тебе, он художник. Я думала, что он пошел за мольбертом, чтобы сделать эскиз моего портрета.

— Эскиз?.. Ха-ха-ха!.. Ох, и наивная ты у меня! Неужели ты до сих пор не знаешь, для чего мужик ведет бабу в лес? — Галка опять громко расхохоталась, стрельнула глазками и, раздосадованная равнодушием чернобрового, скривила губы в усмешке. — Учти, Нинуль, если мужик к тебе прилип, то вовсе не для того, чтобы рисовать твои портреты или разглагольствовать об искусстве. Ему что, потрепаться больше не с кем?

— Может быть, и не с кем. Он человек одинокий.

— Не придумывай! Хочешь мое мнение?.. По-моему, этот твой Су'сло — такой же художник, как я китайская императрица. Великий живописец так и не продемонстрировал тебе свои шедевры последнего периода?.. Вот, видишь! Уж поверь мне, будь он художником, он заставил бы тебя часа три восхищаться своей «гениальной» мазней.

— Ты считаешь, он выдумал про художника? С какой целью?

— Чтобы склонить к сожительству. Побыстрее затащить в постель, вернее, в овражек. А как еще мог охмурить тебя этот нищий сластолюбец? Сообразил, что дамочка не из колхозного крестьянства, вот и насвистел тебе, что он Леонардо да Винчи… Ах, да, я забыла, он авангардист! Знаем мы этих авангардистов! Небось, выперли в свое время из училища за профнепригодность, вот он и прикидывается авангардистом, непризнанным гением, а сам малюет афиши для кинотеатров или плакаты к Седьмому ноября. Народ и партия — едины!.. Ха-ха-ха! — Снова развеселившись, Галка в один глоток допила шампанское и придвинула вазочку с подтаявшими шариками мороженого.

— Галь, не может человек так беспардонно врать. Чего ради?

— Я тебе уже сказала: ради удовлетворения полового инстинкта. А заодно и себя ведь не грех потешить собственным враньем. Очень, кстати, распространенное развлечение среди бездарей и неудачников. Вот тебе примерчик. Не так давно таскался к нам в редакцию один «прозаик». Заливался соловьем! В «Советском писателе» у него выходит трехтомник, на «Мосфильме» запускается картина по его сценарию, на днях он заключил договор со студией Горького, а через неделю-другую и нас осчастливит новым романом в двух книгах. Что ты думаешь? Звоню своей знакомой в «Совпис»: Маргарита Сергевна, у вас, я слышала, выходит трехтомник Климова? С Марго чуть истерика не сделалась от смеха. Оказывается, этот Климов, бывший муж ее приятельницы, за всю жизнь написал три строчки: книга первая, часть первая, глава первая… ха-ха-ха!..

Ох, уж эта Галка! Всех-то она выведет на чистую воду, всех пригвоздит к позорному столбу! Все-то у нее неудачники, бездари, вруны, у всех половые инстинкты, сожительство, дешевые интрижки. Лишь она одна непогрешима, и только у нее одной каждый раз великая любовь, необыкновенный, возвышенный роман! Причем всегда с выдающейся, неординарной личностью: с главным редактором, либо со знаменитым театральным режиссером, либо с диктором телевидения. Страстные признания в любви, рестораны, такси, корзины цветов! Цветы, шоколадные наборы «в полстола» и прочие крупные подношения Галка «выбрасывает на первую же попавшуюся помойку, чтобы не волновать бедного, старого Балашова».

Впрочем, может быть, все это — сущая правда. В свои сорок с хвостиком Галка выглядит не больше чем на тридцать без хвостика. Красотка! Внешности посвящено все свободное время. Маникюрчики, педикюрчики, парилка, бассейн, массаж. Лучшая портниха, лучший парикмахер, лучшая косметичка. Свободного времени у Галки предостаточно. Родители у нее еще вполне бодрецкие, и Вики полностью под их присмотром. Домработница тетя Фрося убирает, стирает, ходит на рынок, готовит, а Галка порхает. Свою «зарплату» тратит исключительно на «булавки», за шубы и курорты расплачивается Балашов — член-корреспондент Академии наук…

Стоило задуматься, отвлечься на минуту, а ситуация изменилась коренным образом: теперь «Жан Марэ» кидал на Галку пламенные взоры.

Украдкой подмигнув подруге, Галка опять потупила глазки и вскинула их с необычайным изумлением, когда официант поставил перед ней на стол бутылку шампанского «Абрау Дюрсо» и вазу с первой, желто-красной, черешней:

— Девушки, это вам посылает Альберт, вон с того столика. Угощайтесь.

Альберт обворожительно улыбался. Кивнул и, как только Галка, улыбнувшись