она просто переживала, достойные ли друзья у ее дочери. Но выражала это на языке эзотерики. Про Бена и Бориса Мона предпочла ей не рассказывать, мужчины для ее матери были как бельмо на глазу, а бывший парень сбежал от Моны не только из-за ее пылающих рук, но и от каменных чаш и поглаживания ауры.

В максимально плохом настроении она вышла из квартиры в подъезд, слушая по пути вниз лекцию о вредных следах конденсата. Если она не поторопится, то опоздает на первую электричку, ей снова придется бежать и… додумать мысль Мона не смогла. Свернув за угол, она врезалась во что-то мягкое. В холле стояли они: пять женщин. Мона столкнулась с самой маленькой из них, и та в ужасе уставилась на нее снизу вверх. Мона оцепенела. Ей конец. Она не переживет еще и это. Большие и маленькие глаза, в зависимости от диоптрий очков, моргали, глядя на нее, и только Мона раскрыла рот, чтобы что-то сказать, как кто-то схватил ее за руку. Прежде чем она успела возмутиться или сообразить, что вообще происходит, Бальтазар потащил ее мимо женщин дальше по коридору. Он что-то бурчал себе под нос и остановился только после того, как они еще раз завернули за угол.

– Привет, – пробормотала она.

Горящие глаза наградили ее укоризненным взглядом. Почему этот мужчина носил водолазку летом и почему она ему так адски шла, а Мона обратила на это внимание… Она сглотнула.

– Спасибо. Я… я еще практикуюсь с п-призывами. Это правда не специально. Прости. – Она попыталась искренне улыбнуться, и недовольное выражение лица в самом деле исчезло, Бальтазар выдавил из себя смиренную улыбку. Смартфон у нее в руке тихо квакнул, и он вопросительно выгнул бровь. – Моя мама.

Очевидно, более подробного ответа не требовалось: теперь демон приподнял обе брови, а в следующий миг исчез.

* * *

Между несколькими «Мхм» и «Да, вот как» Мона вышла из здания и первым делом направилась в кафе, разместившееся в подвале дома. Впереди ее уже ждал современный прилавок, а за ним – Свен, швед, хозяин заведения, с очаровательной улыбкой.

– Как обычно?

Она благодарно вздохнула и кивнула.

Прилавок был покрыт черной краской с красной отделкой, а с витрины Моне улыбалась типично гессенская выпечка, разве что вся глазурь была черной, а не белой и кто-то сделал на пончиках узор сахарной пудрой в форме летучей мыши. Большая меловая доска манила самыми разнообразными версиями кофе и чая. Уникальные сорта с причудливыми названиями, позаимствованными из панк-рока. Мона каждый день брала «Шоколадный Sex Pistols» с ванильной и клубничной крошкой. Вывеска, написанная неоновым мелом, сообщала о новых экстравагантных смесях, и Мона споткнулась на надписи Bloddle Tea – «Гарантированная температура тела навынос». Но при мысли о крови со сливовым ароматом ее слегка замутило.

– И тогда я решила сначала помыть свои кристаллы из горного хрусталя! Они ужасно зарядились всеми этими плохими аурами. Думаю, придется снова все окуривать, – доносилось из смартфона, когда Мона села за столик, чтобы выпить вторую чашку кофе и съесть круассан с маслом. Днем здесь было пусто, маленькое кафе заполнялось только к вечеру. Хотя… не такое уж оно и маленькое. Чуть дальше помещения кафе превращались в бар со множеством высоких столиков и несколькими уютными уголками. А если пройти вдоль черных стен до самого конца, то наткнешься на сцену кабаре. Когда-то здесь находился старый театр, а теперь владельцы переоборудовали его в стильное хипстер-ретро-готик-панк-рок-кафе с музыкальным баром. Кровавые буквы длинного названия красовались над темным навесом и тускло светились ночью. Со временем большинство букв отвалилось, от «Хипстер-ретро-готик-панк-рок-кафе с музыкальным баром» осталось только «Хип-тро-к-ок», что и дало этому месту довольно специфическое прозвище: «Кокс». Из-за этого бара Мона здесь и поселилась, хотя ведомство оплатило бы ей квартиру получше. Но этот угол улицы был таким необычным и так пропитан металом, настоящая находка. Не только для Моны, но и для других мрачных душ «Кокс» стал вторым домом. Ради этого она даже терпела длинный путь до музея.

– А у тебя как дела, дочка? – Мона испуганно насторожилась. Обычно ее мама забывала про этот вопрос, и выбитая из колеи ведьма, замявшись, протянула: «Эм», но момент уже прошел.

– У твоего отца, кстати, все замечательно на новой должности. Это всего лишь повышение, но мы уже запланировали…

Как опрометчиво с ее стороны, как будто мать когда-нибудь проявляла к ней настоящий интерес. Ладонь Моны сжала стаканчик с кофе, и она ощутила, как в нем нарастает жар. Что бы мама сказала о лопнувших автобусных шинах, проклятых скелетах, горящих куртках в шкафчике, опасных мумиях, черномагическом взломе, архидемоне, если бы дочь однажды смогла с ней этим поделиться? Она хотела. Мона боялась того, что еще могло случиться, мечтала об утешении, однако садовые гномы и их правильное размещение в дзене цветочных клумб требовали полного внимания ее матери. Хватило одной неверной фразы, и Мона готова была разрыдаться. Она храбро все терпела, убеждала саму себя, старалась смотреть на это позитивно, но в действительности застряла в настоящем кошмаре и чувствовала, что совершенно с ним не справляется.

– Тебя куда-то отвезти? – Голос Бальтазара звучал так, словно он уже смирился с ситуацией. Демон перекинул длинные ноги через стул рядом с Моной и сел. Ведьма бросила на него пристыженный взгляд.

– Я… – начала она.

– Да, ты еще практикуешься, я понял. – Архидемон дотянулся до телефона Моны и завершил вызов. А потом, видимо, заметил охватившую ее панику, но лишь уверенным жестом положил руку ей на плечо.

– Если стало настолько неприятно, что ты призываешь меня, то это повод повесить трубку. А теперь напиши ей, что связь оборвалась из-за… без понятия, например, электричек, – велел он слегка приказным тоном, и Мона оскалила зубы, но сразу начала печатать.

– Мне ужасно жаль из-за всего этого.

– Да, конечно. – Его это явно не убедило.

– Не знаю, почему я призываю тебя из-за подобных вещей.

– Если отныне такова моя жизнь…

– Нет, нет! Я… я иду сегодня к психотерапевту и… – Но прежде чем Мона успела договорить, он опять схватил ее за руку и потащил за собой.

– Я тебя подброшу.

– Ч-что… но я же еще не доела.

– Ты пойдешь туда сейчас же!

* * *

– Ага… и этот архидемон, который постоянно вам является, он голый? – Психотерапевт застрочил в блокноте старым карандашом еще до того, как Мона что-то ответила.

– Эм, нет? До сих пор был в одежде.

– Ага-а, м-да, знаете, человеческие фантазии о похоти…

– Что? Нет! Все не так! Я лишь один