косметики она в последний раз видела себя несколько лет назад. Водостойкая подводка для глаз как образ жизни. По крайней мере, ей удалось освежить тушь и тени. Немного пудры и новой помады превратили ее бледную белизну в светло-розовый фарфор. Мона поспешно закинула все в маленькую сумочку и встала, чтобы еще раз внимательно изучить свое отражение в грязном зеркале перед раковиной.

Вердикт гласил: «Приемлемо». Только усталость у нее не получилось замаскировать. Смирившись, она повернулась и взялась за старую дверную ручку.

Что-то хрустнуло.

Она тут же снова нажала, но, кроме громкого щелчка, больше ничего не произошло. Замок не шелохнулся. Рывки, ругань и удары хорошо натренированной голенью привели лишь к разочарованию и боли.

Смартфон опять издал настойчивое плинь. За ним последовало еще плинь-плинь, потом четвертое плинь и еще семь таких же. На громкие крики «Борис? Бен?» Моне никто не отвечал, поскольку они тоже заступили на смену. Вампирский слух не поможет, так как он давно уже находился в другой части здания.

– Кто-нибудь? – завопила она из-за прогнившей деревянной двери. Снова раздался щелчок, а дальше – невероятно громкий хруст, потому что дверь в прямом смысле слова сорвали с петель, вырвали из рамы и швырнули на пол.

– Сколько вообще проблем может возникнуть у одного человека за день? – выпалил разъяренный Бальтазар, и Мона увидела перед собой глубокие черные глаза, полные огня. Как по команде, она широко улыбнулась, проглотив чувство вины, и пожала плечами:

– Прости.

– Прости? Это все, что приходит тебе в голову? Это туалет!

– Я… просто поправляла макияж, – пробормотала Мона.

– О, а что, если у тебя закончится туалетная бумага?

Этот день стал причиной того, что Мона никогда больше не выходила из дома без носовых платочков, туалетной бумаги или салфеток. А у нее в ванной с тех пор громоздилась целая пирамида из туалетной бумаги.

– Сегодня не мой день. – Она не знала, почему должна перед ним оправдываться. Это он просто согласился на договор и откликнулся на призыв, он тысячи лет творил бесчинства на этой планете.

– Ты тут закончила? – прорычал демон.

– Да, – огрызнулась она.

– В последний раз, когда я оказался в женском туалете, мне было гораздо веселее.

Мона скривилась. Раздраженно смахнула несуществующую пыль с одежды, стиснула зубы и прошествовала из туалета мимо архидемона.

– О нет! Только не снова, ни за что, – возмутился он у нее за спиной и направился следом за ней в коридор. – Ты больше не уйдешь от меня просто так.

– У меня больше нет проблем, так что можешь идти.

– Давай установим правила. Слышишь? Это не может повторяться каждый день, ведьма!

– Мне определенно не нравится твой тон, мистер Архитапочек!

Он явно кипел от злости. Но у Моны имелись дела поважнее, потому что очередное плинь из кармана куртки намекало: что ж, возможно, у нее все-таки есть проблема. Одно-единственное плинь, ничего хорошего это не предвещало. Она медленно развернулась к демону, чья злость теперь отражалась на всем лице. Эта притягательная агрессия заставила Мону громко сглотнуть, и она ненадолго замялась, прежде чем рискнула спросить: – Поможешь, чтобы меня не уволили?

– Ненавижу тебя, – прохрипел он и, протяжно выдохнув, кивнул. Другого выбора у него ведь все равно не оставалось, верно? Смирившись со своей судьбой, Бальтазар потер виски, из плеч заметно ушло напряжение. – Знаешь, чего я не понимаю?

Мона помотала головой.

– Ты же ведьма. Вот с этим, – он указал большим пальцем за спину, на дверь туалета, – ты с легкостью могла бы разобраться самостоятельно.

Застигнутая врасплох, Мона раскрыла рот, но тут же снова его захлопнула. Наверняка в эту секунду она напоминала немую рыбу, которая глотает воздух ртом под водой – так она себя и чувствовала.

Бальтазар в ожидании приподнял брови.

– Знаешь, если надо сделать что-нибудь крупное, то все получается. Но по мелочи… – тихо призналась она. – Кроме того, нам, ведьмам, разрешается колдовать только в случае крайней необходимости, и то об этом потом надо докладывать и…

– Нам нужны правила, – повторил он, и она согласилась. Потому что дни вроде этого случались у нее часто, а ей не хотелось, чтобы в переполненной электричке у нее на коленях вдруг возник демон.

– А теперь мы можем пойти к директору?

Он пробурчал что-то неразборчивое, однако пошел за ней по проходу в следующий коридор, до лестничного пролета и к кабинету начальства.

– Как ты вообще себе это представляешь? – Демон склонился над Моной, когда та уже собиралась постучать в дверь.

– Ну… – Она застыла и искоса взглянула на него.

– Мне замолвить за тебя словечко? – Ухмылка оказалась для нее неожиданностью, но, очевидно, он начал относиться к происходящему с юмором.

В ней тут же встрепенулось упрямство, и она стрельнула в него сердитым взглядом. Что-то в нем доводило ее до белого каления, а это для Моны было нетипично. Может, потому, что он так противоречиво себя вел. Сперва она действовала ему на нервы, а теперь превратилась в повод для веселья?

– Ты же суперумный демон, придумай что-нибудь, – прошипела она в ответ. – И только посмей все испортить, так как тогда у меня появится очень-очень много проблем на каждый день.

Предостережение попало в цель, поскольку широкая улыбка сползла с его лица, и Мона заметила, как он слегка выдвинул нижнюю челюсть.

– Просто произведи впечатление своими… своими цацками, – добавила она, указав рукой на его перстни. Бальтазар закатил глаза. – Парни вроде тебя должны уметь делать предложения, от которых невозможно отказаться, разве нет?

– Я менеджер хедж-фонда[10], а не мафиози.

О, ну разумеется. Кто же еще. Настроение Моны опустилось ниже некуда, и она скрипнула зубами. Смирившись, повернулась к двери и пару раз еле-еле постучала тыльной стороной ладони по дереву в надежде, что отсутствие звука даст ей отсрочку. Но директор, похоже, обладал вампирским слухом.

– Войдите!! – рявкнул он командным тоном.

– А, и это я тут демон, да? – Бальтазар снова повеселел. Мона бросила на него растерянный взгляд и трясущимися пальцами нажала на дверную ручку.

– Наконец-то, вот и вы, целую вечнос… – Директор осекся на середине предложения. Втянул в себя воздух большими ноздрями, пуговицы на его рубашке задрожали под натиском мышц, но, прежде чем он взорвался или опять заговорил, Бальтазар с широкой улыбкой прошел мимо Моны.

– Какое приятное совпадение, – мелодично протянул он голосом с хрипотцой. – Перед музеем я встретил вашу сотрудницу, и она любезно впустила меня до того, как полил дождь. Невероятно внимательно с ее стороны. А ведь я даже не ожидал, что ночной сторож меня узнает. – Если бы страховые агенты разговаривали хоть вполовину так