сажусь на диван, с другого конца от сержанта Барнса. Он подается чуть ближе ко мне. Я вижу на его руке татуировку в виде паутины. Полицейский замечает мой взгляд и одергивает край рукава своей рубашки.

– Миссис Катлер здесь?

– Э-э-э… Нет. Она… она сегодня в Лондоне.

Теперь, когда они здесь, я могу спросить их, есть ли у них какие-нибудь новости о Харрисоне Тернере, о котором упоминала Бренда.

На его лице отражается беспокойство.

– Боюсь, у нас плохие новости.

Я киваю и собираюсь с силами.

– Говорите.

– Мы опознали труп мужчины, найденный у вас в саду.

У меня пересыхает во рту.

– Понятно, – отзываюсь я, гадая, почему это может быть плохой новостью. Разве что я когда-то знала его. Но это невозможно. И тут я вспоминаю о бабушке – и мой желудок сжимается.

Сержант Барнс достает из внутреннего кармана пиджака маленький черный блокнот и перелистывает несколько страниц.

– Вам что-нибудь говорит имя Нила Люишема?

Я качаю головой.

– Никогда о нем не слышала.

Просто переходите к делу.

– Что ж… Как вы можете себе представить, это была трудная работа – попытаться идентифицировать оба тела, учитывая, что они умерли очень давно. Но мы просмотрели списки людей, которые были объявлены пропавшими без вести с тысяча девятьсот семьдесят пятый по тысяча девятьсот девяностый год на юго-западе Англии, сконцентрировав внимание на персонах в возрасте от тридцати до сорока пяти лет. Тридцатидевятилетний мужчина по имени Нил Люишем был объявлен в розыск в апреле восьмидесятого года – о пропаже сообщила его жена. Хотя он был родом из Суррея, нас насторожило то, что в заявлении его жена написала, что перед исчезновением он собирался навестить кого-то в районе Чиппенхэма. Этот след, конечно, был тщательно рассмотрен в том же году, но дело зашло в тупик. К сожалению, жена Люишема уже умерла, поэтому мы поговорили с его сыном, который согласился на тест ДНК. ДНК совпала.

У меня такое чувство, будто кто-то ударил меня в солнечное сплетение.

– Значит, вы утверждаете, что он умер в этом доме… когда здесь жила моя бабушка?

– Да, похоже на то. Последний раз его видели на станции Чиппенхэм седьмого апреля тысяча девятьсот восьмидесятого года. С тех пор его никто не видел, и он никогда не пытался получить доступ к своему банковскому счету. Поэтому мы можем предположить, что Нил Люишем погиб седьмого числа или чуть позже.

– Вы точно уверены, что это тот самый человек? ДНК… Я имею в виду… – Хмурюсь. – Каким образом?

За столько времени плоть, несомненно, уже должна была разложиться.

– Мы можем извлечь ДНК из костей и зубов. Она совпадает с ДНК его сына. Это точно он.

Мне становится нехорошо. Бабушка жила здесь, когда он умер…

– Я… Мне трудно в это поверить.

Сержант Барнс ерзает на диване.

– Мне очень жаль, – говорит он, глядя прямо на меня искренне сочувственным взглядом. Затем снова обращается к записям в блокноте, постукивая ручкой по странице. Мы все еще пытаемся опознать второе тело. Пока что можем лишь искать сведения о женщинах, пропавших в тот период времени, и обо всех, кто может быть связан с Нилом Люишемом. Теперь у нас есть почти точная дата, и это, по крайней мере, сузит временны е рамки. Это может занять некоторое время, но у нас есть команда, которая работает над этим. Кроме того, несколько офицеров обходят все дома в деревне, спрашивая жителей, жили ли те в Беггарс-Нук в то время и что они могут вспомнить. Мы также проверяем информацию об этом доме, чтобы выяснить, не сообщал ли кто-нибудь о беспорядках, происходивших здесь, или о других необычных происшествиях. И ведем расследование посредством виктимологии.

– Виктимологии?

– Да, применительно к Нилу Люишему. По сути, это информация о жертве, которая, возможно, поможет нам выяснить, почему он был убит. Я просто хочу заверить вас, что мы делаем все возможное.

Я сглатываю тошноту.

– Что это означает… для моей бабушки?

Сержант смахивает со своих брюк воображаемую пушинку и смотрит куда-то в сторону.

– Конечно, нам нужно будет поговорить с ней еще раз, чтобы узнать, что она может вспомнить. Мы также пытаемся выяснить местонахождение двух квартиранток вашей бабушки. Кей Гровс и, конечно же, Дафны Хартолл.

Я не говорю ему о том, что моя мама сейчас находится в Кенте и пытается найти Дафну.

– А как насчет других людей, о которых упоминала моя бабушка? Виктор и Джин?

– Да, не зная фамилий, найти их будет сложнее…

Я смотрю на констебля. Тот что-то пишет в своем блокноте и поднимает глаза, когда чувствует, что я смотрю на него, потом сочувственно улыбается мне.

– Есть кое-что еще, – говорю я, снова поворачиваясь к Барнсу. Достаю карточку, которую дал мне частный детектив, и протягиваю ему. – Сегодня в лесу меня остановил мужчина. – Пересказываю утренний разговор. – В конце беседы он выглядел очень взволнованным, как будто ему чрезвычайно нужна была эта информация, какой бы она ни была. Он сказал, что его фамилия Дэвис.

Сержант Барнс хмурится, глядя на карточку.

– Я проверю, – говорит он, записывает номер в свой блокнот, затем возвращает мне карточку. – Если вы найдете то, что, по вашему мнению, он ищет, пожалуйста, свяжитесь со мной. Не советую вам звонить ему.

– Хорошо. – Я киваю, и в этот момент у меня возникает ощущение отстраненности, словно я смотрю со стороны, как разговариваю с сотрудниками уголовного розыска о своей бабушке. Два месяца назад я бы запаниковала при одной мысли о том, что мне придется разговаривать с полицией в отсутствие Тома.

– Нам нужно как можно скорее поговорить с Роуз, – произносит сержант Барнс, вставая с дивана, и сержант Уортинг следует его примеру. – Я позвоню в дом престарелых, договорюсь о встрече и дам вам знать.

Я провожаю их. Глядя, как они уезжают, понимаю, что не успела спросить о Харрисоне Тернере. Но теперь это кажется бессмысленным.

Бабушка жила здесь, когда убили Нила Люишема.

В голове всплывают бабушкины слова. «Джин ударила ее по голове». Неужели эти бредни не так безобидны, как мне казалось? Неужели все ее упоминания о Джин, Викторе и Шейле – это попытка рассказать мне, что на самом деле произошло сорок лет назад?

23

Лорна

– Умерла? – Лорна опирается о стену, пошатнувшись от шока. – Еще в семьдесят первом году? Но… но это не может быть правдой.

– Думаю, мне известно, когда умерла моя сестра, – отрывисто отвечает Алан.

– Конечно. Я не это имела в виду… Простите… Я просто не понимаю.

Он смотрит на нее, хмуря